В госуправлении приказы обсуждаются: интервью с председателем правительства Удмуртии

«Важно видеть счёт на табло, который нас устраивает»

— Удалось ли вам привыкнуть к размеренному ритму жизни в Удмуртии?

— Если говорить про работу, то наша команда, как и все региональные команды, живёт и работает в ритме нашей большой страны. Есть показатели, есть доведенные до конкретного исполнителя задачи, необходимость их выполнять, работать над ошибками, причём это касается как региональной, так и муниципальной повестки. Ни у кого нет возможности объяснить невыполнение той или иной задачи географическими особенностями, погодой или менталитетом. В первую очередь это касается задач, которые поставлены Президентом нашей страны Владимиром Владимировичем Путиным в рамках национальных проектов. 

Что касается личного, то да, как говорится, к хорошему быстро привыкаешь. Размеренность — она, конечно же, радует.

— А когда вы только начинали работать в Удмуртии, не создалось ли у вас ощущения, что люди здесь привыкли работать медленнее, чем в Москве?

— Наверное нет. Опыт регионального управления здесь у меня впервые, до этого был только федеральный и муниципальный.

Но я могу точно сказать, что темп, который команде Удмуртии задает глава республики Александр Бречалов, никак нельзя назвать «размеренным».

Хотя в отдельных случаях речь может идти про непонимание срочности и важности выполнения задач. Возьмем, скажем, строительную сферу. Мы ориентируем и министерства, и муниципалитеты на то, что нам необходимо максимально использовать все федеральные источники и программы для их приземления на нашу территорию. Но действительность такова, что не всегда готова проектно-сметная документация. Это просто нужно делать более системно, а для этого необходимо перенастраивать подход. Хотя с этим сталкиваются очень многие субъекты, нас это не извиняет. 

— Можно ли сейчас, спустя шесть лет, сказать, что подход получилось перенастроить?

— Мы продолжаем перенастраивать, продолжаем переформатировать. Поэтому я постоянно работаю над тем, чтобы видеть счёт на табло, который нас устраивает. По некоторым показателям мы находимся в тройке лидеров, по некоторым мы входим в десятку, и там, где мы видим, так сказать, чуть-чуть покрасневший светофор, для нас это сигнал о том, что мы что-то сделали не так. И тогда надо детально разобраться, почему это произошло и что нам помешало. 

— Насколько буквально вы упомянули светофор? Есть где-то софт, в котором действительно загораются красные огоньки, когда что-то идёт не так?

— Мы используем два основных способа получения информации о текущем положении дел — ежедневный и еженедельный. 

Первый — это ежедневно работающая программа, в которой фиксируются все отставания от графиков. К слову, в самом начале, когда мы в 2018 году в Глазове переделали почти все дороги за один строительный сезон, я каждый день работал или с линеечкой с бумажной таблицей или листал ее в Excel и отслеживал ход выполнения работ. Теперь это программа, в которую ежедневно вносится выполнение, и если есть отставание от графика, загорается красный флажок. В таком режиме выполнение отслеживают руководители проектов. 

Другой способ — еженедельный свод информации по контрольным точкам в отношении объектов, находящихся в зоне риска: затянули с проектированием, не вышел на торги подрядчик и так далее. 

Он уже доводится до всего правительства. 

— И всё это онлайн и все участники проекта это видят?

— Да, мы специально для себя доработали программу ПМ Форсайт, у нас находится там порядка 400 проектов. 

За отчетный период формируются рейтинги по каждому из национальных проектов, по каждой из наших региональных программ. Если какой-то исполнитель или заказчик (региональный, муниципальный) постоянно находится в отстающих, возможен системный сбой. Значит, нужно что-то менять — либо заказчика, либо подход. А иногда и в регулировании — менять региональное законодательство или выходить с инициативой в отношении федерального. Если брать показатели прошлого года, то в абсолюте мы стали третьими по достижению показателей национальных проектов. И даже в этом случае есть проекты с краснеющим светофором. Поэтому когда начался этот год — всё внимание на них. При этом ни в коем случае нельзя полностью отворачивать взгляд от тех, кто были молодцами. Можно упустить, и тогда могут покраснеть и они.

— Удалось ли продвинуться в создании команды мечты?

— Опять же, счёт на табло. Там, где результаты лучше — там получилось. Там, где хуже — нет. Это постоянная работа, здесь нельзя останавливаться, опускать руки и говорить «всё плохо, всё пропало». И не надо задирать нос и говорить, что у нас всё отлично и всё замечательно. Потому что ты и в первом, и во втором случае будешь неправ.

Всё было бы идеально, если бы у нас не было никаких проблем. Раз у нас есть сложности, есть ошибки, значит мы что-то делаем не так, самое главное — анализировать это и понять, где и на каком этапе мы недосмотрели.

— Помогает ли вам на вашей должности юридическое образование и нужно ли вообще высшее образование в современном обществе? Или достаточно самообразования и soft skills?

— Наверняка люди, занимающиеся самообразованием, могут быть успешными. Но с большей долей вероятности мне кажется, что успешные люди — это люди, получившие образование в системе. Я бы не хотел, например, идти за медицинской помощью к тому, кто считает, что этому можно не учиться в соответствующем учебном заведении. Хотя в некоторых областях конечно да, достаточно, но не в госуправлении. Как минимум из-за требований к кандидату. 

Что касается юридического образования в моей работе: безусловно, оно помогает. Так же, как многим экономическое или строительное. Как в том детском стихотворении о важности всех мам: любое образование всё равно помогает в той или иной степени. 

— Учитывая, что и вы, и Александр Бречалов имеете опыт военной службы, удалось ли вам перестроиться, обсуждаются ли вами — его указания, а вашими подчинёнными — ваши указания?

— Я бы не говорил, что система принятия решений в армии не предполагает обсуждения приказов. Конкретные приказы, отдаваемые в условиях не терпящих их обсуждения, безусловно бывают. Но мы говорим больше про стратегические решения. 

В этом плане интересен роман Пикуля «Реквием каравану PQ-17». Советская подводная лодка выходит в море, и у неё один двигатель оказывается неисправным. И возникает вопрос: вернуться или идти дальше, стараться найти противника и его уничтожить. Второе с большой долей вероятности грозит гибелью экипажа. Но при этом есть боевая задача. Капитан спрашивает мнение всех офицеров, начиная с младшего, после чего принимает решение и объясняет почему.

Мне это очень импонирует. Это не означает, что на любое решение я в обязательном порядке буду собирать мнения всех причастных, но в целом я считаю, что принимать решения нужно на основе мнений тех, кто будет его исполнять.

— Вы руководите правительством республики, но этим же занимается и глава Удмуртии, причём он главнее. Нет ли у вас внутреннего неприятия этой ситуации?

— Нет. И тут тоже можно вернуться к аналогии с армией. Есть командир, есть начальник штаба. И это очень близко с тем, как организовано управление в нашей республике и других субъектах, где эти должности не совмещены. Моя задача — организовывать процессные вещи и работу правительства для того, чтобы решения, которые принимает глава Удмуртии, воплощались в жизнь. Никакого диссонанса или внутреннего неприятия этой ситуации у меня не возникает.

— Случалось ли вам в Удмуртии принимать решения наподобие описанного в романе Пикуля?

— Да, было одно такое решение, которое обсуждалось с командой президиума правительства (заместители председателя правительства, министр финансов и руководитель администрации — прим. ред.). Речь шла про отказ от участия в программе строительства важного для муниципалитета объекта. Мы понимали, что он предполагает софинансирование в таком размере, который бюджет республики не может обеспечить. Объект строить надо, но надо и текущую ситуацию учитывать. Поэтому, взвесив все за и против, мы приняли непростое решение о том, что, по крайней мере, сейчас к реализации этого проекта не приступаем. А можно было просто сказать «нет, потому что я так решил».

«Я делаю свою работу с удовольствием»

— Можно ли сказать, что вы счастливы при выполнении своей работы, занимаясь этим уже шесть лет?

— Я бы сказал, что испытываю настоящие чувства — удовлетворение от достижений и переживания из-за неудач. Когда чувство радости от выполнения сложных задач перевешивает чашу, в которой лежат переживания за ошибки, тогда ты делаешь свою работу по-настоящему. 

Кроме того, есть объективные оценки твоей работы, тот самый счёт на табло, который помогает не выдавать желаемое за действительное. 

— Допустим, на табло высший балл, но вы чувствуете себя чрезвычайно уставшим. Бывает ли у вас такое ощущение?

— Конечно бывает. Иногда даже удивляешься своим ощущениям. Казалось бы, в этот момент так же, как и на вершине горы после восхождения, можно бы и поликовать немного. Но иногда на это просто нет сил. А иногда понимаешь, что команда столько для этого момента сделала, так его приближала, надеясь не на удачу, а на свои силы, что уже и прожила его. Осталось только зафиксировать и двигаться дальше. 

— Можно ли сказать, что такой подход — следствие марафонского и триатлонного опыта, когда любая усталость отбрасывается ради достижения результата?

— Думаю, да. Если говорить про большой старт, например Ironman, ты готовился к нему целый год. У тебя был расписан целый год по тренировкам, по питанию, по сну. Даже по походам в баню. Потом ты вышел на дистанцию, и все эти предстоящие километры, часы — это результат большой подготовки. При этом и во время подготовки, и на дистанции были моменты, когда ты хотел дать себе слабину. И когда ты пересёк финишную черту — у тебя иногда нет ни сил, ни потребности этому радоваться. Ты этим финишем жил весь этот год, и конечно это помогает серьёзнее относиться к будущей цели и не руководствоваться пришедшей в голову мыслью «давай-ка я сегодня пропущу, а потом нагоню». Нет, не нагонишь. Если ты будешь так делать, то результата просто не достигнешь.

— Бывали ли у вас случаи, когда эта мысль побеждала?

— Конечно. Я же не железный. Но это зависит от нацеленности на результат. Чем более взвешенно подходишь к решению о начале пути, тем меньше рисков, что откажешься на полпути. Хотя и такое, конечно, бывает. Я могу остановиться при чтении неинтересной книги или просмотре фильма. Но случаев, когда я поставил себе какую-то серьёзную цель, а потом вдруг решил, что не буду этим заниматься, и это произошло под воздействием момента, а не обстоятельного анализа — такого со мной не было.

«Государство – это мы с вами»

— Когда-то вы говорили, что вас зацепила фраза из книги «современное общество — это не одиночка в толпе, а толпа одиночек». Как вы к ней относитесь и разделяете ли вы её?

— В 1930-е годы, когда Хосе Ортега-и-Гассет это писал, он говорил о Европе как о большой общности людей, потерявшей некие идеологические ориентиры. Тогда человечество переживало серьёзные изменения, связанные с тем, что сформированная веками система разделения на классы перестала работать. Поэтому у людей появилось представление о своём всемогуществе, неком отстранённом отношении к государству, самоустранении от тех вещей, которые происходят в мире.

По сути это была предыстория взгляда на современного среднего европейца. 

Но, если каждый из нас будет думать, что есть только я и кроме меня ничего нет, нас будет очень просто или резко оттолкнуть или мягко отодвинуть от технологического суверенитета, от самостоятельного выбора и принятия решений. На мой взгляд, происходящее сейчас очень созвучно с тем, что было сказано почти сто лет назад испанским философом.

— Получается, что если какое-то решение является благом для общества, но какая-то небольшая его часть, может быть даже один человек, протестует против этого решения — можно этим мнением пренебречь?

— В нашем государстве протест должен реализовываться через механизм представительных органов власти, принимающих законы. Если кто-то считает, что он не хочет жить по этим правилам, я бы советовал обратиться к законам, о которых мы, как общество, договорились.

— Давайте на примере. Допустим, новая дорога должна пройти через старые дома — все дома уже продали и снесли, но один дом не продаётся. Что делать с хозяином, который отказывается его продавать?

— Конкретно в этом примере надо посмотреть градостроительный кодекс, почитать раздел, который посвящён комплексному развитию территорий. Когда для города необходима дорога, и большинство с этим согласно, но есть житель, несогласный с таким решением, нужно посмотреть механизм, который решает эту ситуацию. Когда принимается решение о комплексном развитии территории, этот конкретный земельный участок подлежит оценке, собственнику предлагается эта стоимость. Если он не согласен, то процесс продолжается в суде, где на основе существующих законов принимается решение. 

Государство ничего не делает для себя, потому что государство — это мы с вами. Мы с вами — это действующие в государстве законы. Они могут меняться, они должны совершенствоваться. И пока действует тот или иной закон, он должен исполняться.