Я посмотрела фильм «Воровка книг». И мне бы очень хотелось пересмотреть этот фильм с тобой. Мысленно ты всегда со мной, и когда приходит мой черед рассказывать тебе что-то хорошее, я произношу всякий вздор, потому что мысленно уже все тебе рассказала. Поэтому сегодня напишу тут, чтобы зафиксировать, а ты прочитаешь.
В зале было не так много людей, в основном подростки с чипсами и попкорном, одинокий мужчина во втором ряду, и мы с Варей посередине зала. Справедливости ради стоит отметить, что мы сбежали с наших мест сразу после рекламы, ровно столько длилось наше соседство с юными барышнями, в рамках которого возникли серьезные опасения, что во время фильма мы будем вынуждены слушать исключительно их реплики. И порой бываешь рад соседу с тонким чувством юмора, ну или хотя бы просто с чувством юмора, который в нужный момент удачно прокомментирует действо на экране, и ты согласишься с ним, отзовешься смехом, но сегодня был не тот случай. Хотя нам повезло, было куда бежать, нас приютил почти пустой второй ряд, единственный зритель, который на нем затерялся, кажется, был не очень рад нашему вторжению, но мы сидели беззвучно, и он успокоился.
Актеры в этом фильме - один из лучших составов, который мне довелось видеть за последнее время. Все по-своему хороши, каждый органичен, а потому прекрасен.
Вообще каждая встреча с Джеффри Рашем на большом и малом экране – большая удача. Впервые я его оценила в картине «Король говорит», потом ты посоветовал фильм «Лучшее предложение», и теперь я считаю, что это один из лучших актеров в мире, кстати, уроженец Австралии.
А главная героиня Лизель (Софи Неллис) - эти ее глазища!
Я не могу представить на ее месте ни одну из актрис прошлого-настоящего, эту роль писали для этой девочки еще в Небесной канцелярии.
Но мое сердце похитил юный Руди (Нико Лирш).
Таких мальчиков на земле делают крайне редко, о таком мальчике мечтает каждая девочка, боюсь, они существуют только в кино. И там же обязательно погибают. В момент гибели юного героя наш сосед по кинозалу не скрывал слез. И теперь я точно знаю, что если бы я снимала "Крестоносца в джинсах" Нико Лиршу досталась бы роль маленького короля детского крестового похода в Германии, он вылитый Каролюс, такой же стремительный, порывистый и абсолютно бесстрашный.
А еще я все больше понимаю людей того времени, они иначе относятся к вещам, они чинят их, а не выбрасывают. Это мы привыкли к штамповкам, которые миллионами производят в Китае, они отслужат свое и выбросить не жалко. А там и тогда сшитый отцом-портным костюм был роскошным и очень дорогим подарком, такого больше нет ни у кого из мальчишек, его создали родные руки с теплотой и любовью, с заботой и гордостью. Мой дед почти не носил новые вещи, хотя купленное мною надевалось по особому случаю, так было с рубашками, свитерами и ремнями. И он до конца своих дней берег вещи, которые связала для него моя мама. Сказать по правде, в холода он носил только эти ее вещи. То есть каждый день из года в год. Бабушка умела очень аккуратно штопать, и дед был равнодушен к чужим взглядам, ему было неважно, видит кто-то, что локти на свитере заштопаны или нет, его военная выправка не менялась с годами и никогда не зависела от стоимости одежды. Быть, а не казаться всегда и во всем, это редкое человеческое качество.
Вернемся к фильму и к вещам, которые окружают героев. Взять хотя бы старую и радостную гармонику, которую хранит в память о боевом товарище приемный отец героини, гармоника дарит радость, ее звуки способны успокоить насмерть перепуганных людей в бомбоубежище. И наконец, женщина, проводив мужа на фронт, держит в руках гармонику и засыпает с ней. Есть ли такие вещи сейчас в нашей жизни?
А теперь представь подвал домика в Мюнхене... старая лестница, кирпичные стены и своды, полки с соленьями... И все стены расписаны буквами алфавита, под каждой буквой мелом выведены слова, пока их немного, но с каждой прочитанной книгой их будет все больше и больше, вскоре маленькая девочка заполнит все стены. Это такой подарок для нее, еще не умеющей читать, сделал приемный отец Ганс. Сейчас все сходят с ума, что бы такого подарить чадам… люди той эпохи умели делать подарки, которые запоминались на всю жизнь.
У меня в комнате висела настоящая черная школьная доска, которую для меня когда-то сделал дед. Видимо я совершенно утомила домашних постоянной порчей мебели, на торцах шкафов и буфетов я писала мелом, ибо чаще всего воображала себя в роли учительницы, еще были популярны две профессии - врач и продавец тканей. Поэтому в свободное от посещения детского садика время я последовательно преподавала (исписывая мелом все подходящие в доме поверхности, мебель была не вся полированная, многое имело матовую темную поверхность, а мел с нее удалялся с большим трудом), ставила плюшевым зверям уколы (их меховые задницы всегда были сырыми, и мне категорически запрещалось брать их после процедур с собой в постель). А уж когда у меня вдруг начинал работать магазин «Ткани» в ход шло все: я сворачивала в рулоны шторы, шарфы и платки, настойчиво предлагала бабушке купить отрез, услужливо измеряла его огромной портновской линейкой и щелкала ножницами, разумеется, только в воздухе. Но школьная доска…это была уже даже не игра, эта была реальность…
Доску дед делал целую неделю, покрывал ее специальным составом, и когда мне ее повесили в комнате, я самозабвенно часами изводила мелок за мелком на каракули, заменявшие мне буквы алфавита. Главное было писать, строго поглядывая на кукол, объясняя им смысл написанного. Примерно также я «читала» книги, на ходу сочиняя новый сценарий для Золушки. У меня это получалось весьма бойко, и вплоть до 5 летнего возраста этот трюк прокатывал, мама смирилась, решив, что пока я сама не захочу учиться читать, никто не в состоянии будет меня научить, сочинять было куда интереснее.
Смогу ли я когда-нибудь подарить своим детям нечто подобное? Знаю точно, мне очень захочется показать им фильм «Воровка книг». Он про людей и для людей, он о чем-то очень важном, что каждый формулирует для себя сам. И это важное никогда не должно быть забыто.
А теперь я думаю, мне пора спать.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
В зале было не так много людей, в основном подростки с чипсами и попкорном, одинокий мужчина во втором ряду, и мы с Варей посередине зала. Справедливости ради стоит отметить, что мы сбежали с наших мест сразу после рекламы, ровно столько длилось наше соседство с юными барышнями, в рамках которого возникли серьезные опасения, что во время фильма мы будем вынуждены слушать исключительно их реплики. И порой бываешь рад соседу с тонким чувством юмора, ну или хотя бы просто с чувством юмора, который в нужный момент удачно прокомментирует действо на экране, и ты согласишься с ним, отзовешься смехом, но сегодня был не тот случай. Хотя нам повезло, было куда бежать, нас приютил почти пустой второй ряд, единственный зритель, который на нем затерялся, кажется, был не очень рад нашему вторжению, но мы сидели беззвучно, и он успокоился.
Актеры в этом фильме - один из лучших составов, который мне довелось видеть за последнее время. Все по-своему хороши, каждый органичен, а потому прекрасен.
Вообще каждая встреча с Джеффри Рашем на большом и малом экране – большая удача. Впервые я его оценила в картине «Король говорит», потом ты посоветовал фильм «Лучшее предложение», и теперь я считаю, что это один из лучших актеров в мире, кстати, уроженец Австралии.
А главная героиня Лизель (Софи Неллис) - эти ее глазища!
Я не могу представить на ее месте ни одну из актрис прошлого-настоящего, эту роль писали для этой девочки еще в Небесной канцелярии.
Но мое сердце похитил юный Руди (Нико Лирш).
Таких мальчиков на земле делают крайне редко, о таком мальчике мечтает каждая девочка, боюсь, они существуют только в кино. И там же обязательно погибают. В момент гибели юного героя наш сосед по кинозалу не скрывал слез. И теперь я точно знаю, что если бы я снимала "Крестоносца в джинсах" Нико Лиршу досталась бы роль маленького короля детского крестового похода в Германии, он вылитый Каролюс, такой же стремительный, порывистый и абсолютно бесстрашный.
А еще я все больше понимаю людей того времени, они иначе относятся к вещам, они чинят их, а не выбрасывают. Это мы привыкли к штамповкам, которые миллионами производят в Китае, они отслужат свое и выбросить не жалко. А там и тогда сшитый отцом-портным костюм был роскошным и очень дорогим подарком, такого больше нет ни у кого из мальчишек, его создали родные руки с теплотой и любовью, с заботой и гордостью. Мой дед почти не носил новые вещи, хотя купленное мною надевалось по особому случаю, так было с рубашками, свитерами и ремнями. И он до конца своих дней берег вещи, которые связала для него моя мама. Сказать по правде, в холода он носил только эти ее вещи. То есть каждый день из года в год. Бабушка умела очень аккуратно штопать, и дед был равнодушен к чужим взглядам, ему было неважно, видит кто-то, что локти на свитере заштопаны или нет, его военная выправка не менялась с годами и никогда не зависела от стоимости одежды. Быть, а не казаться всегда и во всем, это редкое человеческое качество.
Вернемся к фильму и к вещам, которые окружают героев. Взять хотя бы старую и радостную гармонику, которую хранит в память о боевом товарище приемный отец героини, гармоника дарит радость, ее звуки способны успокоить насмерть перепуганных людей в бомбоубежище. И наконец, женщина, проводив мужа на фронт, держит в руках гармонику и засыпает с ней. Есть ли такие вещи сейчас в нашей жизни?
А теперь представь подвал домика в Мюнхене... старая лестница, кирпичные стены и своды, полки с соленьями... И все стены расписаны буквами алфавита, под каждой буквой мелом выведены слова, пока их немного, но с каждой прочитанной книгой их будет все больше и больше, вскоре маленькая девочка заполнит все стены. Это такой подарок для нее, еще не умеющей читать, сделал приемный отец Ганс. Сейчас все сходят с ума, что бы такого подарить чадам… люди той эпохи умели делать подарки, которые запоминались на всю жизнь.
У меня в комнате висела настоящая черная школьная доска, которую для меня когда-то сделал дед. Видимо я совершенно утомила домашних постоянной порчей мебели, на торцах шкафов и буфетов я писала мелом, ибо чаще всего воображала себя в роли учительницы, еще были популярны две профессии - врач и продавец тканей. Поэтому в свободное от посещения детского садика время я последовательно преподавала (исписывая мелом все подходящие в доме поверхности, мебель была не вся полированная, многое имело матовую темную поверхность, а мел с нее удалялся с большим трудом), ставила плюшевым зверям уколы (их меховые задницы всегда были сырыми, и мне категорически запрещалось брать их после процедур с собой в постель). А уж когда у меня вдруг начинал работать магазин «Ткани» в ход шло все: я сворачивала в рулоны шторы, шарфы и платки, настойчиво предлагала бабушке купить отрез, услужливо измеряла его огромной портновской линейкой и щелкала ножницами, разумеется, только в воздухе. Но школьная доска…это была уже даже не игра, эта была реальность…
Доску дед делал целую неделю, покрывал ее специальным составом, и когда мне ее повесили в комнате, я самозабвенно часами изводила мелок за мелком на каракули, заменявшие мне буквы алфавита. Главное было писать, строго поглядывая на кукол, объясняя им смысл написанного. Примерно также я «читала» книги, на ходу сочиняя новый сценарий для Золушки. У меня это получалось весьма бойко, и вплоть до 5 летнего возраста этот трюк прокатывал, мама смирилась, решив, что пока я сама не захочу учиться читать, никто не в состоянии будет меня научить, сочинять было куда интереснее.
Смогу ли я когда-нибудь подарить своим детям нечто подобное? Знаю точно, мне очень захочется показать им фильм «Воровка книг». Он про людей и для людей, он о чем-то очень важном, что каждый формулирует для себя сам. И это важное никогда не должно быть забыто.
А теперь я думаю, мне пора спать.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
