Читаем любовь по слогам

Рецензия на читку пьесы Д. Богославского "Любовь людей", прошедшую в ЦСДР, в минувшую субботу.

Давайте сначала разберемся – что мы ожидаем от театра. Поскольку зрители во все времена четко делились на тех, кого надо развлекать, и тех, кто приходит на спектакль за духовным и личностным ростом. Обсуждение читки сразу по ее окончанию  продемонстрировало, насколько разные ожидания мы приносим в этот зрительский клуб (у меня сложилось ощущение, что именно клуб по интересам со структурой, свойственной любому клубу). 

Итак, тем, кому надо развлекаться и оценивать спектакль с точки зрения КВН (слава Богу, хоть не Петросяна) – боюсь, мне нечего сказать. Этим  ребятам нужен результат и радость от «а я в самом начале знал, что произойдет» - молодец, возьми с полки пирожок. :)

Театр, именно русский театр, всегда имел своей главной задачей не удивить или запутать зрителя, а дать ему, во-первых, сопереживание чужой судьбе и направление духовно-эмоционального роста, а, во-вторых, – побуждение изучить тему, покопаться и по-рефлексировать в направлении роста интеллектуального. Поэтому критерием настоящего театра является дальнейший поиск ответов на поставленные во время сценического действия вопросы.

Все мы, зрители, очень разные, и по жизненному опыту и по интересам, поэтому, конечно, вопросы у каждого свои. Кто-то задумывается о том, что «мы не знаем что-такое любовь», и это хорошо: дай Бог, человек начнет это прояснять и искать для себя. Кто-то спорит на тему, допустим ли мат в спектакле. Полагаю, дело не в самих матерных словах, проблематика гораздо тоньше. Я разделяю точку зрения Жени Санникова – в данной атмосфере деревни мат не должен быть городской быдловатостью, для них мат – это песня и естественное дыхание жизни. У наших вчерашних подростков, кому свободу дал Интернет, мат выполняет совсем другие функции, потому и воспринимается только в одной плоскости.

А по сути, в этом спектакле любая линия имела как простое обывательское звучание (жена алкоголика, криминальная история, милиционер, покрывающий преступление) – так и выход на уровень мифа и поэзии. И тогда несчастная жена алкоголика поднимается до уровня Мадонны. И ее младенец – страдает за грехи родителей, как за грехи мира. Сцена с обвариванием ребенка кипятком это очень сильный момент в пьесе и об этом надо говорить отдельно.

Смешки среди зрителей над линией алкоголизма и со-зависимости семей алкоголиков – лично для меня продемонстрировали как недостаток жизненного опыта основной массы зрителей (и слава Богу, и никому не дай Бог), так и вот это, повсеместно принятое в  обществе потребления требование – развлекайте нас, но ни в коем случае не нагружайте страданием, и вообще мы в другой стране живем. С одной стороны мне жаль, что корни советского и русского театра потеряны для этого поколения. С другой стороны, может это и к лучшему – они ведь уже выдавливают из себя того самого раба. Правда заполнить пустоту особо нечем, фундамента русской школы искусства тут нет. И остается принятая и взращенная Интернетом поверхностность, те же троллинг и мат, как завоеванная наконец-то подростковая свобода.

Другая сторона обсуждения – артисты, сидящие перед нами у занавеса. Я вижу глаза, в которых прописана вот эта высота поэзии, и ткань человеческой судьбы. Я вижу, что люди ПОНИМАЮТ, чувствуют, о чем они читали нам только что пьесу. И то, что в некоторых моментах возникала некая зрительская неловкость – думаю, это скорее от недостатка жизненного опыта артистов.  При этом  погружение в материал и в логику эмоционального существования зацепило сильно, даже разволновало (не потому ли мы, зрители, спорили и пытались что-то объяснить или доказать друг другу на обсуждении?)

Сильную линию задал Коля (актер Антон Свавильнов). Скупые, очень точные краски роли, где по-первому плану можно говорить даже о штампах (майка-алкоголичка и бутылка в руке в начале спектакля, манера алкоголика, очень узнаваемая и попадающая в суть алкоголизма, свитер шестидесятника в конце.)  Но внутренняя наполненность, внутренний монолог, и оправдание героя, созданные артистом – поднимают Колю до архетипа шестидесятников и далее, прямо к Высоцкому (как нашему бессознательному и тоже, кстати, алкоголику). Сцена обваривания ребенка – и эти его глаза «поверь мне, это не я, это случайно» и сострадание к ребенку. Сцена на заборе (рука холодная, рука теплая) – и вот это ощущение трагизма человеческой жизни, в которую алкоголизм вошел, как болезнь и несчастье для всех.

Скупую мужскую выразительность Коли очень хорошо отыгрывала Люся (актриса Анастасия Максимова), как женское начало жизни, бабье такое, некрасовское. И страдание, и любовь, и усталость бабья, и жалость к себе, и желание любви и радости, и невозможность опереться в жизни на что-то, только за голову себя обхватить и выть. Кто-то из зрителей сказал во время обсуждения – она должна была терпеть, и мужа-алкоголика до конца понимать, и верить в него. Я аж подпрыгнула на стуле – до каких пор бедная русская баба будет всегда всем должна? Надо понимать, что такое алкоголизм, насколько поколений он разрушает жизнь и душу, чтобы делать заявления «должна терпеть». А потом подумала – это по сути достоверно прожитая роль, актриса погрузилась в материал и оправдала всех: и мужа-алкоголика, и мужа, который ее задушил в финале, и себя, несчастную убийцу. Был, конечно, ряд моментов, когда эмоционально актриса недотягивала до сути, может потому что это читка а не спектакль, может потому что не до конца выстроила для себя эмоциональную логику существования (сцена с обвариванием ребенка, например, некоторые сцены с Сергеем, сцена с Колей, где он плачет).

И здесь вспоминаю мой  собственный опыт – я играла мать у гроба ребенка, мне было лет 20. Конечно, откуда было взять этот опыт материнства и горя. Режиссер отправил меня на настоящие похороны, где мать хоронила своего взрослого, убитого в драке сына. Я до сих пор помню эти переживания. Можно очень долго спорить об этичности присутствия на чужих похоронах, потому что так надо для роли. Но эти приемы используются во всех театральных школах и театрах, ведь актер это проводник. Совершенно понятно, что в одну свою, да еще молодую жизнь, невозможно впихнуть весь опыт страданий и судеб.  Для этого существуют наблюдения. Не только чтение хорошей сильной литературы и сильный кинематограф – но и наблюдения за живой жизнью людей, важнейшая внутренняя работа артиста, накопление красок и нюансов. (Только ради Бога не надо видеть в моих словах призывы обваривать детей кипятком! их тут нет).

Очень достоверными были образы мам (актрисы Лариса Хлебникова и Татьяна Ожегова, театр ИРЗ).  Возраст актрис и прожитый жизненный опыт позволяет им даже  не играть свои роли, а проживать совершенно органично.  Ведь обе в жизни мамы, а может уже и бабушки, и повидали много.  Эта их женская мудрость и мягкость матерей –  и была тем светом надежды в постановке, той силой, на которую хочется опереться. Люсе, Сергею, Коле эта сила не помогла – вот где драматизм жизни и любви людей.

Чубасов (актер Андрей Назаров, театр ИРЗ). Рубаха-парень, прекрасная комедийная органика, такой узнаваемый сочный образ балагура и компанейского парня, никогда не унывающего, очень достоверно сыгранный артистом. Я подумала – наверное, и в жизни он такой, уж больно верю. Захотелось увидеть человека в других ролях.

Кстати о сравнении. В театре "Les Partisants" я посмотрела пока  два спектакля, и мне понравилось, что артисты живые, разные. Люся – такая надменная с флёром циничной  сексуальной красоты в «Пощечине», с лейтмотивом – ну-ка я посмотрю, чего вы стоите. И несчастная, долготерпеливая, с мольбой о любви во всем рисунке роли – в «Любви людей».

Сергей (актер Павел Сергеев). Ну, тут фактура диктует образы вожаков, первых парней на деревне, главных героев во всех советских пьесах, такой идеальный гражданин всем на гордость. Таким и видели мы его в «Пощечине». В «Любви людей» он,  как тот мальчик, который пришел из армии, а его любимая уже от другого беременна..  И остался наш солдатик со своим любящим сердцем один, и никому этого не объяснить, ни маме (лучше в комнату закрыться, только бы не спрашивала ни о чем) – ни другу детства, можно напиться и подраться, но не помогает это разобраться в себе.

Если честно, не до конца продуман был внутренний рисунок роли Сергея, подтекст. Мне все-таки думается, несмотря на то, что это читка а не спектакль – роли надо выстраивать очень подробно, со шлейфом предшествовавших событий, с биографией что называется. Тогда сцены Сергея и Люси поднимались бы до уровня поэзии, а не оставались на плоскости уговоров – ну, женись что ли на мне. А почему он не женится – вот тут-то и не понятно,  не выстроена эта линия  в роли. Почему покрывает ее убийство – тоже осталось на бытовом уровне, типа сами поймете. На самом деле такие ключевые линии отношений должны быть выстроены очень подробно и оправдано. При этом актер очень органичен, последователен и обладает той редкой харизмой, которая заставляет  сочувствовать герою и следить за его жизнью на площадке.

Коля. Этот актер для меня был самым сильным открытием. В «Пощечине» не запомнился. А в «Любви людей» я увидела личность на уровне Даля, Высоцкого, короля Лира и Гамлета.  Интересно посмотреть где-то еще, сравнить впечатления.

Павел Зорин, как настоящий шаман, закрутил мощное обсуждение со спорами, которые вполне могли дойти до конфликтов, не будь мы такими высокодуховными. :)  Павел смотрел, как мы спорим, и ласково так улыбался, как родитель, глядя на детскую возню в песочнице. И кажется мне, что осталась где-то у меня внутри эта улыбка. А у вас?

Про алкогоkизм и со-зависимость напишу отдельно, найду цитаты из соответствующей литературы, потому что увидела, что наши люди эту тему не понимают практически совсем. Это с одной стороны хорошо и говорит о возросшем уровне жизни. А с другой плохо – потому что сопереживание, которого во многом лишено нынешнее поколение – это основа человеческой личности, эмпатии и гармонии с миром. Сегодня мы наблюдаем выхолощенность этого самого сопереживания до уровня «чур меня» с одной стороны, и сюсюканья, естественного только в пубертате – с другой.

Еще одна ремарка из зрительного зала мне запомнилась. «Мы не знаем, что такое любовь».  Задумайтесь, дорогие.  Мы чувствуем любовь с молоком матери, с первым шагом навстречу родительским рукам, с первым полетом, когда отец подкидывает нас на руках. С первым поцелуем, с каждым своим рожденным ребенком, с годами жизни и заботы в семье, сначала родительской, потом своей. Да мало ли еще чего. И когда из всего этого богатства мы все еще не можем вычленить для себя «что такое любовь» - это беда и незрелость поколения, дорогие мои.

Вот такие на сегодняшний день впечатления и воспоминания. Самое главное – очень интересно знакомиться с коллективом дальше. Прошу прощения, если кому-то будут не по вкусу мои ремарки. Давайте считать это моим личным оценочным суждением, и конечно, я могу ошибаться.

Павлу Зорину и всему коллективу спасибо за темы, которые вы поднимаете своими постановками, за сценическую правду жизни, которая у вас есть.

Источник: http://ms-olgavic.livejournal.com/49264.html