[IMG ID=188]
В свое время Чуковский высказал сентенцию, с которой трудно не согласиться: «В России надо жить долго – интересно!» Позже кто-то, решивший остаться неизвестным, эту мысль заострил: мол, долгий век гарантирует, что «до всего доживешь».
Внутренне соглашаясь, я задавался одним вопросом: почему только в России? Мне, как только я начал более-менее осознанно читать, хотелось застать викторианскую Англию, русско-японскую войну, Октябрь 1917-го, дважды крупно повоевать, и закончить свои дни в конце 60-ых.
Я и дату подходящую нашел – 31 января 1969 года – на следующий день после концерта Битлз на крыше. Помните, когда они играют Get Back, камера выхватывает удивленную толпу и пожилого дядьку с трубкой в зубах, взобравшегося по лестнице, чтобы посмотреть концерт. Вот бы поменяться с ним местами!
Однако чуть позже, услышав Дженис Джоплин, я понял, что век мечтателя придется удлинять, как минимум, лет на десять, другого выхода нет. Хотелось поверить тов. Хлебовводову, кричавшему:
- Если хотите знать, то максимально возможный возраст наших горцев предела не имеет!
Категорически не согласный с эпохой, я прожил век мечтателя, не утратив некоторых иллюзий. Мне по-прежнему иногда кажется, что где-нибудь между Седьмой и Восьмой авеню на Манхеттене я чувствовал бы себя лучше, чем на улице Буммашевской.
Но вот не повезло, как некоторым. Среди которых была Патти Смит, чья книга «Просто дети» - лучшее из прочитанного мной за этот год. Ей выпало великое счастье долго жить не в России, но в Штатах, фанатеть от Боба Дилана, дружить с Алленом Гинзбергом, любить Роберта Мэплторпа и писать стихи для Дженис Джоплин.
Патти называют «крестной мамой панк-рока», но по книжке – не скажешь. Ее писала женщина, в чьих руках сложнее всего представить маленького Сида Вишеса (да она бы и не удержала). Это крестничек вывалил бы на страницы всю грязь, если бы, конечно, дожил. Патти тоже пишет о дерьме, нищете и голоде – но без всякого отвращения, без ненависти и смеха над теми, кто жил рядом, но пропустил все самое интересное – концерты The Velvet Underground, жизнь отеля «Челси» или Фабрику Уорхола.
Ее тон – невероятно спокойный. Где-то на половине книги ты находишь причину этого почти равнодушия. Грязные шприцы, частый педикулез и объедки на ужин – это не самое жуткое, что было в ее жизни. Куда страшнее описанная богема. Круг избранных, в который, имея за пазухой лишь талант, почти никто не пробивался. Чтобы быть «своим», нужно было стать еще, как минимум, гомосексуалистом, а лучше – также и морфинистом, дебоширом и законченным истериком.
Патти, счастливому исключению, удалось войти в этот круг (а главное – не покидать его) – разумным человеком. То, что она пережила конец 60-ых – начало 70-ых, зная почти всех почивших героев и героинь рок-н-ролла – большая недоработка окружения Патти. Теперь она рассказывает о тех, кого знала, вещи, которые они вряд ли хотели бы услышать.
«Почти весь вечер Дженис провела с одним красавцем, который ей нравился, но незадолго до закрытия бара он улизнул с какой-то смазливой тусовщицей. Это подкосило Дженис.
- У меня так всякий раз, чел. Опять я ночью одна, - рыдала она на плече у Бобби.
Бобби попросил меня доставить ее в «Челси» и присмотреть за ней. Я отвезла Дженис в ее номер и выслушала ее сетования на судьбу. Перед тем, как попрощаться, я сказала ей, что сочинила для нее песенку. И тут же ее спела.
[video width=400 height=300">http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=mrXdcIlOBoE[/video]
- Это про меня, чел. Моя песня, - сказала она.
Когда я уходила, она смотрелась в зеркало, поправляя боа.
- Ну как я выгляжу, чел?
- Сияешь, как жемчуг, - сказала я. – Девушка-жемчужина».
Как писал Генис, раньше мемуары писали, чтобы оценить прошлое, теперь – чтобы убедиться: оно было. Читая Патти Смит, убеждаешься в его правоте. Ее книга – не рецензия на эпоху, а показания свидетеля, который и есть – преступник (точнее – один из них).
Как сказал бы чудесный грузин, Патти «врет как очевидец». Потому что настоящую правду знают лишь те, кого уже похоронили – еще до конца 70-ых. В которые родился я, когда-то мечтавший в эти годы окончить свои дни. Ради того, чтобы жить в другой эпохе, которая, судя по книге Патти Смит, того все же стоила.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
В свое время Чуковский высказал сентенцию, с которой трудно не согласиться: «В России надо жить долго – интересно!» Позже кто-то, решивший остаться неизвестным, эту мысль заострил: мол, долгий век гарантирует, что «до всего доживешь».
Внутренне соглашаясь, я задавался одним вопросом: почему только в России? Мне, как только я начал более-менее осознанно читать, хотелось застать викторианскую Англию, русско-японскую войну, Октябрь 1917-го, дважды крупно повоевать, и закончить свои дни в конце 60-ых.
Я и дату подходящую нашел – 31 января 1969 года – на следующий день после концерта Битлз на крыше. Помните, когда они играют Get Back, камера выхватывает удивленную толпу и пожилого дядьку с трубкой в зубах, взобравшегося по лестнице, чтобы посмотреть концерт. Вот бы поменяться с ним местами!
Однако чуть позже, услышав Дженис Джоплин, я понял, что век мечтателя придется удлинять, как минимум, лет на десять, другого выхода нет. Хотелось поверить тов. Хлебовводову, кричавшему:
- Если хотите знать, то максимально возможный возраст наших горцев предела не имеет!
Категорически не согласный с эпохой, я прожил век мечтателя, не утратив некоторых иллюзий. Мне по-прежнему иногда кажется, что где-нибудь между Седьмой и Восьмой авеню на Манхеттене я чувствовал бы себя лучше, чем на улице Буммашевской.
Но вот не повезло, как некоторым. Среди которых была Патти Смит, чья книга «Просто дети» - лучшее из прочитанного мной за этот год. Ей выпало великое счастье долго жить не в России, но в Штатах, фанатеть от Боба Дилана, дружить с Алленом Гинзбергом, любить Роберта Мэплторпа и писать стихи для Дженис Джоплин.
Патти называют «крестной мамой панк-рока», но по книжке – не скажешь. Ее писала женщина, в чьих руках сложнее всего представить маленького Сида Вишеса (да она бы и не удержала). Это крестничек вывалил бы на страницы всю грязь, если бы, конечно, дожил. Патти тоже пишет о дерьме, нищете и голоде – но без всякого отвращения, без ненависти и смеха над теми, кто жил рядом, но пропустил все самое интересное – концерты The Velvet Underground, жизнь отеля «Челси» или Фабрику Уорхола.
Ее тон – невероятно спокойный. Где-то на половине книги ты находишь причину этого почти равнодушия. Грязные шприцы, частый педикулез и объедки на ужин – это не самое жуткое, что было в ее жизни. Куда страшнее описанная богема. Круг избранных, в который, имея за пазухой лишь талант, почти никто не пробивался. Чтобы быть «своим», нужно было стать еще, как минимум, гомосексуалистом, а лучше – также и морфинистом, дебоширом и законченным истериком.
Патти, счастливому исключению, удалось войти в этот круг (а главное – не покидать его) – разумным человеком. То, что она пережила конец 60-ых – начало 70-ых, зная почти всех почивших героев и героинь рок-н-ролла – большая недоработка окружения Патти. Теперь она рассказывает о тех, кого знала, вещи, которые они вряд ли хотели бы услышать.
«Почти весь вечер Дженис провела с одним красавцем, который ей нравился, но незадолго до закрытия бара он улизнул с какой-то смазливой тусовщицей. Это подкосило Дженис.
- У меня так всякий раз, чел. Опять я ночью одна, - рыдала она на плече у Бобби.
Бобби попросил меня доставить ее в «Челси» и присмотреть за ней. Я отвезла Дженис в ее номер и выслушала ее сетования на судьбу. Перед тем, как попрощаться, я сказала ей, что сочинила для нее песенку. И тут же ее спела.
[video width=400 height=300">http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=mrXdcIlOBoE[/video]
- Это про меня, чел. Моя песня, - сказала она.
Когда я уходила, она смотрелась в зеркало, поправляя боа.
- Ну как я выгляжу, чел?
- Сияешь, как жемчуг, - сказала я. – Девушка-жемчужина».
Как писал Генис, раньше мемуары писали, чтобы оценить прошлое, теперь – чтобы убедиться: оно было. Читая Патти Смит, убеждаешься в его правоте. Ее книга – не рецензия на эпоху, а показания свидетеля, который и есть – преступник (точнее – один из них).
Как сказал бы чудесный грузин, Патти «врет как очевидец». Потому что настоящую правду знают лишь те, кого уже похоронили – еще до конца 70-ых. В которые родился я, когда-то мечтавший в эти годы окончить свои дни. Ради того, чтобы жить в другой эпохе, которая, судя по книге Патти Смит, того все же стоила.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
