Было это много лет назад, в день выборов. Крайне эффективно отметив накануне так называемый «день тишины» (помнится, кто-то даже плясал), я проснулся от телефонного звонка.
- Спишь, мерзавец? – узнал я голос старого друга, краеведа Р.
- Женя, ты с ума сошел? Девять утра…
- Родина в опасности! – не слушая, орал краевед. – Враждебные силы покушаются на нашу суверенную демократию! Просыпайся! Жду тебя в «Пельменке» через полчаса. Я уже здесь. Паспорт не забудь...
- Мы что, в «Пельменке» будем голосовать? – спросил я. Но услышал только короткие гудки в ответ.
По разговору чувствовалось, что краевед успел побывать не только на избирательном участке. Граммов 200, судя по тону разговора, в нем уже находилось. И это значило, что никаких возражений он терпеть не будет.
Минут через сорок я был на пороге ныне покойного заведения. За столом в компании завсегдатаев – представителей творческой интеллигенции города – сидел Р. И, опасно жестикулируя, объяснял довольно известному поэту:
- Какие-то стихи у вас, поэтов, не правильные. Березки, елочки, удмуртки пляшут… Нашли, о чем писать! – возмущался Р. – Как будто тем подходящих нет…
- Ты же по-удмуртски не понимаешь, - пытался возражать стихотворец.
- Я догадываюсь. В понедельник зайду к тебе в редакцию. Тем более что вы должны мне деньги. Буду вышибать, готовьтесь! – пообещал Р.
И заявил поэту, что проведет специально для него мастер-класс по современному стихосложению. Стало ясно, что в понедельник поэт на рабочее место не явится.
- Сейчас пойдем волеизъявляться, - заявил мне Р. после того, как мы выпили по сто пятьдесят и взяли еще по сто. – Считаю необходимым проконтролировать исполнение тобой гражданского долга. Вглядись в эти лица… - тут Р. достал из кармана замызганный информационный листок с перечнем кандидатов, - узнаешь кого-то?
Выяснилось, что краевед возвращался поутру с какой-то пьянки. Неожиданно вспомнил о выборах. Обнаружив в кармане документы, поспешил на избирательный участок. Где не только проголосовал, но и обзавелся кучей наглядных пособий.
- Кого-то знаю, кого-то нет, - ответил я.
- Видишь эту тварь, - обратил мое внимание краевед на одного из кандидатов. - Он баллотируется по твоему округу. В моем, сволочь, испугался. Знает, чем закончится. Но мы достанем его и так. В 95-ом году он занял у меня денег, и отдавать, похоже, не собирается. Пойдем, будешь голосовать против него.
- Много должен-то? – спрашиваю.
- Не помню. Но важен принцип. Чтобы ты не ошибся в выборе, лично проконтролирую, - заявил Р., несмотря на то, что его действия попахивали серьезным нарушением выборного законодательства.
Несмотря на мои протесты, вызвали такси. Хотя проще было пойти пешком. Но с краеведом спорить бесполезно – он тут же начинает кричать о том, что потерял здоровье во имя науки, и в связи с этим немаловажным обстоятельством к пешим прогулкам не расположен.
До участка мы добрались вполне благополучно. Попросили таксиста подождать, и отправились к месту голосования. Р. хищно озирался по сторонам, что являлось верным признаком грядущего скандала.
Пока я, предъявив документы, расписывался в получении бюллетеней, краевед обнаружил председателя участковой комиссии. Небольшого роста мужичок сидел за школьной партой и что-то писал в блокноте.
- Отвечай, старче! - Р. взял мужичка за лацканы пиджака, приподняв его над столом. И тоном Пугачева из «Капитанской дочки», вопрошавшем, кто смеет обижать сироту, поинтересовался: - Все ли в порядке на вверенном тебе избирательном участке?
- Пока без эксцессов, - пискнуло ответственное лицо.
- Он правду говорит? – обратился краевед к наблюдателям, все так же держа представителя власти в подвешенном состоянии. И, получив утвердительные ответы, пообещал: - Вечером зайду, проверю. А то знаю я вас, чернильные душонки, как вы народные волеизъявления подделывать горазды.
Отпустив в буквальном смысле рухнувшего на свое место председателя, Р. обратился ко мне.
- Получил бюллетени? Я с тобой зайду, проконтролирую. Ты, я знаю, можешь ошибиться в выборе.
Судя по всему, краевед своим поведением внушил бесконечное доверие к собственной персоне со стороны членов избирательной комиссии. Никто даже не пытался препятствовать его нахождению в кабинке для голосования. Хотя пребывание там Р. вместе со мной было явно незаконным. К тому же краевед по неосторожности оборвал занавеску.
Проголосовав, мы спустились в фойе. Где Р. тут же пристыдил торговавшую пирожками буфетчицу за отсутствие в продаже пива.
- Явку снижаете! – возмущался краевед. – Решили заткнуть людям глотки табанями и перепечами! Не выйдет… - пообещал он.
А на улице, закуривая, и вовсе перешел к угрозам:
- Я этого гада Т. обязательно найду. А не пришел он сюда потому, что чувствовал, что приду я. Пусть боится, все равно мы, Леха, до него доберемся, - обещал Р., записав в потенциальные мстители и меня. – Все кости ему пересчитаем!
Кандидат Т. в этот чрезвычайно опасный для него момент стоял чуть поодаль: в распахнутой дубленке и каком-то сияющем галстуке. Завидев Р., он попытался отвернуться, но был замечен старушками-активистками и вынужден был, трясясь, выслушивать их монологи, стоя лицом к желающему отмщения краеведу.
Ситуация была критической. Повернись краевед чуть вправо, и Т. был бы замечен. А значит – ощутимо побит. Прямо в торжественный день голосования. По результатам которого надеялся получить заветный мандат.
- Женя, нас такси ждет, поедем, - предложил я Р., перестроившись чуть вправо и закрыв краеведу обзор. – Пирожки тут – дрянь, пива не продают, Т. не пришел. Гражданский долг выполнили. Поедем?
- Что ж, и в самом деле мы тут задержались. Вперед, к новым свершениям! - крикнул Р. и отправился к машине.
Я обернулся. Кандидат Т. смотрел на меня полными благодарности глазами. Он еще не знал, что депутатом ему не быть.
Источник: http://lelik-ch.livejournal.com/42643.html
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
- Спишь, мерзавец? – узнал я голос старого друга, краеведа Р.
- Женя, ты с ума сошел? Девять утра…
- Родина в опасности! – не слушая, орал краевед. – Враждебные силы покушаются на нашу суверенную демократию! Просыпайся! Жду тебя в «Пельменке» через полчаса. Я уже здесь. Паспорт не забудь...
- Мы что, в «Пельменке» будем голосовать? – спросил я. Но услышал только короткие гудки в ответ.
По разговору чувствовалось, что краевед успел побывать не только на избирательном участке. Граммов 200, судя по тону разговора, в нем уже находилось. И это значило, что никаких возражений он терпеть не будет.
Минут через сорок я был на пороге ныне покойного заведения. За столом в компании завсегдатаев – представителей творческой интеллигенции города – сидел Р. И, опасно жестикулируя, объяснял довольно известному поэту:
- Какие-то стихи у вас, поэтов, не правильные. Березки, елочки, удмуртки пляшут… Нашли, о чем писать! – возмущался Р. – Как будто тем подходящих нет…
- Ты же по-удмуртски не понимаешь, - пытался возражать стихотворец.
- Я догадываюсь. В понедельник зайду к тебе в редакцию. Тем более что вы должны мне деньги. Буду вышибать, готовьтесь! – пообещал Р.
И заявил поэту, что проведет специально для него мастер-класс по современному стихосложению. Стало ясно, что в понедельник поэт на рабочее место не явится.
- Сейчас пойдем волеизъявляться, - заявил мне Р. после того, как мы выпили по сто пятьдесят и взяли еще по сто. – Считаю необходимым проконтролировать исполнение тобой гражданского долга. Вглядись в эти лица… - тут Р. достал из кармана замызганный информационный листок с перечнем кандидатов, - узнаешь кого-то?
Выяснилось, что краевед возвращался поутру с какой-то пьянки. Неожиданно вспомнил о выборах. Обнаружив в кармане документы, поспешил на избирательный участок. Где не только проголосовал, но и обзавелся кучей наглядных пособий.
- Кого-то знаю, кого-то нет, - ответил я.
- Видишь эту тварь, - обратил мое внимание краевед на одного из кандидатов. - Он баллотируется по твоему округу. В моем, сволочь, испугался. Знает, чем закончится. Но мы достанем его и так. В 95-ом году он занял у меня денег, и отдавать, похоже, не собирается. Пойдем, будешь голосовать против него.
- Много должен-то? – спрашиваю.
- Не помню. Но важен принцип. Чтобы ты не ошибся в выборе, лично проконтролирую, - заявил Р., несмотря на то, что его действия попахивали серьезным нарушением выборного законодательства.
Несмотря на мои протесты, вызвали такси. Хотя проще было пойти пешком. Но с краеведом спорить бесполезно – он тут же начинает кричать о том, что потерял здоровье во имя науки, и в связи с этим немаловажным обстоятельством к пешим прогулкам не расположен.
До участка мы добрались вполне благополучно. Попросили таксиста подождать, и отправились к месту голосования. Р. хищно озирался по сторонам, что являлось верным признаком грядущего скандала.
Пока я, предъявив документы, расписывался в получении бюллетеней, краевед обнаружил председателя участковой комиссии. Небольшого роста мужичок сидел за школьной партой и что-то писал в блокноте.
- Отвечай, старче! - Р. взял мужичка за лацканы пиджака, приподняв его над столом. И тоном Пугачева из «Капитанской дочки», вопрошавшем, кто смеет обижать сироту, поинтересовался: - Все ли в порядке на вверенном тебе избирательном участке?
- Пока без эксцессов, - пискнуло ответственное лицо.
- Он правду говорит? – обратился краевед к наблюдателям, все так же держа представителя власти в подвешенном состоянии. И, получив утвердительные ответы, пообещал: - Вечером зайду, проверю. А то знаю я вас, чернильные душонки, как вы народные волеизъявления подделывать горазды.
Отпустив в буквальном смысле рухнувшего на свое место председателя, Р. обратился ко мне.
- Получил бюллетени? Я с тобой зайду, проконтролирую. Ты, я знаю, можешь ошибиться в выборе.
Судя по всему, краевед своим поведением внушил бесконечное доверие к собственной персоне со стороны членов избирательной комиссии. Никто даже не пытался препятствовать его нахождению в кабинке для голосования. Хотя пребывание там Р. вместе со мной было явно незаконным. К тому же краевед по неосторожности оборвал занавеску.
Проголосовав, мы спустились в фойе. Где Р. тут же пристыдил торговавшую пирожками буфетчицу за отсутствие в продаже пива.
- Явку снижаете! – возмущался краевед. – Решили заткнуть людям глотки табанями и перепечами! Не выйдет… - пообещал он.
А на улице, закуривая, и вовсе перешел к угрозам:
- Я этого гада Т. обязательно найду. А не пришел он сюда потому, что чувствовал, что приду я. Пусть боится, все равно мы, Леха, до него доберемся, - обещал Р., записав в потенциальные мстители и меня. – Все кости ему пересчитаем!
Кандидат Т. в этот чрезвычайно опасный для него момент стоял чуть поодаль: в распахнутой дубленке и каком-то сияющем галстуке. Завидев Р., он попытался отвернуться, но был замечен старушками-активистками и вынужден был, трясясь, выслушивать их монологи, стоя лицом к желающему отмщения краеведу.
Ситуация была критической. Повернись краевед чуть вправо, и Т. был бы замечен. А значит – ощутимо побит. Прямо в торжественный день голосования. По результатам которого надеялся получить заветный мандат.
- Женя, нас такси ждет, поедем, - предложил я Р., перестроившись чуть вправо и закрыв краеведу обзор. – Пирожки тут – дрянь, пива не продают, Т. не пришел. Гражданский долг выполнили. Поедем?
- Что ж, и в самом деле мы тут задержались. Вперед, к новым свершениям! - крикнул Р. и отправился к машине.
Я обернулся. Кандидат Т. смотрел на меня полными благодарности глазами. Он еще не знал, что депутатом ему не быть.
Источник: http://lelik-ch.livejournal.com/42643.html
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
