«Мятеж не может кончиться удачей –
В противном случае зовут его иначе» -
так перевел Самуил Яковлевич Маршак эпиграмму английского поэта Джона Харингтона. Который был, разумеется, прав, хотя из любого правила всегда есть исключения. Это лишний раз доказывает история случившегося ровно 95 лет назад Ижевско-Воткинского мятежа, закончившегося, как известно неудачей. Что, однако, не помешало деликатно переименовать его в «восстание».
Не особенно понятные большинству терминологические изыски в данном случае – принципиальны. Любителям всплакнуть под рюмку и гитарно-хоровое исполнение «Не падайте духом, поручик Голицын...» страсть как не хотелось быть идейными сторонниками «мятежников». Именоваться потомками «восставших» им нравилось куда больше. Это – с одной стороны. С другой, нашлись те, кто до сих пор силится придать случившемуся 8 августа 1918 года «восстанию» размах «белогвардейского» и чуть ли не «монархического».
Правда, оснований для этого – кот наплакал. События 8 августа как раз меньше всего напоминают «мятеж» или «восстание», вне зависимости от того, кому и какой термин больше нравится. Скорее уж, случившееся больше похоже на масштабную «разборку» бывших союзников: большевиков, эсеров, меньшевиков и прочих разномастных социал-демократов. Итоговая победа большевиков, что называется, «по очкам» не удивительна: прочие были еще хуже.
Собственно, началась «разборка» с известия о взятии чехословаками Казани. Оно случилось 6 августа. К этому историческому моменту ижевские большевики – а было их всего-то 250 человек – надоели публике хуже горькой редьки. В мае, пока их было чуть больше, они разогнали эсеро-меньшевистский городской Совет. И пионеротряд, оставшийся после ухода большинства местных членов РСДРП(б) на фронт, развлекался, как мог. Ошиваясь по окрестным деревням, менял только что реквизированное зерно на «слезы удмуртских бабушек» - кумышку. Размахивая приказом о национализации, пытался обобществить имеющееся жилье. Терпение 20 тысяч рабочих и 4 тысяч членов очень серьезной организации – Союза фронтовиков, лопнуло, когда пионеры объявили новую мобилизацию: воевать с белочехами ижевцам ой как не хотелось.
"Красные"
Утром 8 августа в городе начались митинги. На один – весьма многочисленный – прибыл с двумя помощниками начальник милиции, некто Большаков. Стреляя в воздух, он смог уйти от разъяренной толпы. Один из его помощников не успел: его повалили с лошади и хорошо побили (то ли на смерть, то ли нет – данные разнятся). Около 9 часов утра народ при активной поддержке членов Союза фронтовиков ринулся вооружаться, растаскивая винтовки с богатых заводских складов.
С окопавшимися в заречной части большевиками – что правда, то правда – новая власть пыталась договориться. Но у пионеротряда еще не прошло «головокружение от успехов»: ничем хорошим переговоры не завершились. Так началась масштабная Ижевско-Воткинская «разборка» социалистов между собой...
При чем тут, спросите вы, социалисты? Да буквально при всем! Идейное руководство мятежом взял на себя исполком Ижевского совета депутатов, в котором, понятное дело, для большевиков и их тогдашних союзников – эсеров-максималистов и анархистов стульев не нашлось. Заправляли и руководили формировавшим воинские подразделения Союзом фронтовиков старые знакомые «красных» – меньшевики и левые эсеры, на эталонных белогвардейцев вовсе не похожие.
Впрочем, уже 17 августа эти же самые личности провели реформу, сформировав Прикамский комитет членов Учредительного собрания – так называемый ПРИКОМУЧ. Возглавляли его махровые эсеры – господа Евсеев (председатель), Бузанов, Карякин, а также примкнувший к ним Шулаков. Заметим, ни одного поклонника царя-батюшки, публика насквозь социалистическая. Найти десять отличий между ними и большевиками сможет не всякий кандидат наук, а уж тем более – доктор.
Более того, не особенно мелочась, Прикамский КОМУЧ объявил себя... местной структурой незабвенного Самарского КОМУЧа. А этот зверниец вытворял такое... На фоне деятельности подчиненных эсера Вольского «зверства» большевиков кажутся невинными шалостями дефективных малышей. При власти Самарского КОМУЧа без суда и прочих формальностей, прямо на улице, десятками тысяч расстреливали «по подозрению в большевизме» и за «распространение необоснованных слухов» (включая женщин и детей). Выступая против «красного террора», эти патентованные социал-демократы устраивали концлагеря и расстреливали из пушек целые села (фактов - прорва).
Члены самарской "учредилки"
«В рабочих кварталах настроение подавленное. Ловля большевицких деятелей и комиссаров продолжается, усиливается. И самое главное, страдают не те, кого ловят, а просто сознательные рабочие: члены социалистических партий, профсоюзов, кооперативов. Шпионаж, предательство цветет пышным цветом... Жажда крови омрачила умы. Особенно стараются члены квартальных комитетов» - писала о происходящем газета казанских меньшевиков, как будто не причастных к этому террору.
Если чем самарская «учредилка» и отличалась от большевиков, то – запредельным уровнем совершенно необоснованного зверства и склонностью к идиотским выходкам. Эмигрант Мельгунов вспоминал, как в Челябинске друг напротив друга стояли два поезда. Один – с министром иностранных дел Самарского КОМУЧа. Другой – с его коллегой из Сибирского временного правительства, где также заседали эсеры. Сношаясь между собой по всем правилам дипломатического протокола – «курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров!» - они делили Зауралье и... захваченный в Казани запас почтовых марок. В это же самое время что одних, что других бомбил грозными депешами министр иностранных дел Временного областного правительства Урала, полагавшего это самое Зауралье (а вместе с ним и запас марок) собственностью уральских самостийников.
На фоне самарской «учредилки» ПриКОМУЧ, которому зачем-то верно служили защитники Ижевска, сколь-нибудь масштабно отличиться не успел. Исключительно по той причине, что 23 сентября он был за ненадобностью ликвидирован. В свои права вступила так называемая Уфимская Директория, чрезвычайным уполномоченным которой стал эсер Евсеев, а Бузанов, Карякин и примкнувший к ним Шулаков – его заместителями. При этом означенные господа-эсеры где только можно вопили о том, что своей деятельностью защищают... демократические завоевания февраля.
Сам я, ей-богу, не в состоянии понять, с каких это пор эсеро-меньшевистская кровавая возня имеет отношение к белогвардейцам вообще и монархистам – в частности. Всевозможные КОМУЧи, сколько их было, окаянствовали исключительно под красными флагами, гордо именуя себя «подлинными», в отличие от большевиков, социал-демократами. Судьба отрекшегося царя-батюшки и курс на установление сильной власти их совершенно не интересовали – у них, если разобраться, вовсе никакого курса не было.
И тот факт, что позже ижевцы служили Колчаку, эти самые КОМУЧи разогнавшему, ничего касающегося Ижевского-Воткинского мятежа не объясняет. Поскольку адмирал, из которого пытались сделать чуть ли не героя, от деятелей «учредилок» не далеко ушел. За что конкретно сражались его армии, пойди разбери – он и сам этого не знал. Против большевистского террора? Мы видели, как с ним боролись «учредилки», деятельность которых меркнет в сравнении с тем, что творили иные колчаковцы. Или, вы полагаете, сибирское крестьянство против них спьяну поднялось, исключительно по недомыслию? Ну, ну...
Где-то я читал про установленный в Испании памятник деятелям тамошней Гражданской. Причем – всем без исключения деятелям, как с одной, так и с другой стороны. Участникам, если разобраться, аналогичной «разборки» социалистов между собой.
На этом памятнике выведено что-то вроде «Все они любили Испанию». Такой же, я уверен, нужно ставить и в Ижевске. Который все они – офицеры, большевики, эсеры, монархисты, «имена их, Господи, веси» – тоже, наверное, любили. Но своей, какой-то «странною любовью»...
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
