Лежа на верхней полке, поминутно сползая в зыбкий туман лихорадки под перестук колес поезда (4 часа в аэропорту + 6 часовой перелет в состоянии «где мой любимый и чистый горшок»), я услышала удивительные истории из жизни двух бабушек. Я не знаю их имен, одна из Украины, другая из Татарстана, но уже много десятилетий живет в Новосибирске. Они мне напомнили двух неунывающих старушек художницы Инге Лук. Когда я уже серьезно собиралась лишиться чувств, они решили вспомнить свое детство, и вот что из этого получилось.
- Отец из плена сбежал, они с товарищем у нас в погребе спрятались, а за ними пришли немцы, их было двое, они начали все обыскивать, мама наша на колени встала и нам детям говорит: «Плачьте!» Ну, мы маленькие плачем, орем, страшно, а немцам-то все равно. Мама на коленях по ступенькам погреба к ним ползет: “Панове, нету его у нас, нету его здесь”, - а немцам все ничего, что мы орем, что мамка плачет. Но в тот раз отец сумел скрыться, потом он на чердаке жил, в соломе там прятался, мама уж нам о нем не говорила, чтобы не выдали ненароком, а сама туда ему еду носила. Отец в плену два раза был, а потом погиб, разорвало его, без вести пропал. Наше село несколько раз то к немцам, то к русским переходило. То немцы по улице бегут, то наши. А от отца нам осталась коробочка из под пороха, я лет до 30 вспоминала ее, как вспомню, так сразу запах этот в носу стоит, запах пороха, а сейчас уже не могу вспомнить. А коробочку эту мы дети между собой всегда делили, спорили, кто с ней играть будет, так и говорили, вот папка это наш, папка. Мне было 2 года и 6 месяцев, а я помню, как он на фронт уходил. Мама ему мешок сшила, он туда картошки вареной, хлеба положил, и печенье она ему испекла, а он нам с сестрами отдал. Мама ему говорит, себе оставь, есть у детей, а он ей ответил: «Это им на память об отце». Вот так и сказал. А младшенькую Таисию взял на руки и кружил, кружил под потолком. Вот, а потом уж не вернулся больше, разорвало его.
- А у нас отец вернулся контуженный, он уж до конца жизни болел, руки у него тряслись, но хоть могила есть. Я к нему хожу. А на фронт он верхом на лошади уезжал. У нас две лошади было, на одной пахали, на другой они с мамой ездили в гости, вот на этой лошади верхом он на фронт и уехал, тоже ему заплечный мешок мама шила, тоже картошку брал с собой. А вот ты говоришь, что у тебя отец без вести пропал, а почему на программу «Жди меня» не пишешь?
- А что они найдут?
- Ну не сразу, несколько лет надо ждать, они запросы в архивы отправляют, я бы обязательно написала, ведь интересно, а вдруг он контуженный в плен попал, может у вас в Германии еще и родственники есть, а если нет, то хотя бы точное место гибели, в каком сражении, в какой дивизии. Они все находят. Я вот каждый раз смотрю и плачу, мне как-то дочь в это время позвонила, по голосу моему поняла, что я реву, и говорит: «Мама, ну зачем ты эту ерунду на ночь смотришь, расстраиваешься?» Да какая же это ерунда? Это наша жизнь, мне особенно нравится, когда пожилые люди находятся, так приятно.
-Да, я тоже смотрю…
Бабушки еще многое вспоминали, а я отогревалась, слушая их обстоятельную и неторопливую беседу, и про то, как замуж выходили, когда из всего приданного было три платья у невесты и 1 костюм у жениха(моя бабушка в этом случае поминает один чемоданчик на двоих - веревкой перевязанный), так и отправлялись в большую жизнь – на целину, в далекие новые города. Минут через 30 мой организм приободрился и устыдился своей "хилости", когда тут такие воспоминания идут, стыдно на верхней полке лежать и мученичество «разыгрывать», русские все-таки взяли Берлин, а эти бабушки пережили столько жизненных бурь и непогод, и теперь в свои уже весьма «сурьезные» годы спокойно путешествуют в поездах, ловко торгуются с носильщиками груза, не забывают точно по расписанию принимать лекарства и не скупятся на тепло и ласку, что хочется держаться молодцом. Словом, я с удовольствием присоединилась к беседе, слезла с полки, устроилась рядышком, заварила себе чаю покрепче и пошли у нас такие разговоры…Вот, что на диктофон действительно нужно записывать и в эфире ставить, а не эти пустопорожние доклады руководителей и функционеров различных министерств и ведомств.
И про лапти с подковками, и про бурки мелом чищеные, и про песни любимые, которые всей деревней женщины пели, когда собирались по вечерам и вязали на фронт рукавицы для бойцов специальные "с двумя пальцами", чтобы стрелять удобно было, и про дачу-огород (тут меня однозначно приняли за свою, спасибо бабушке и деду!) И офицер с Дальнего Востока - еще один наш сосед по плацкарту не удержался, слез со своей полки и к нам присоединился, и пошли такие анекдоты, смех, истории. «Вот вы говорите: самосвал перегноя каждый год, по 40 корней помидор высаживаете, огурцы, баклажаны, теплицы, полоть все это надо, поливать надо, я своей давно предложил – давай один раз забетонируем и вертолетную площадку на огороде устроим, ей богу дешевле будет!»
Такое может быть только в дороге – совершенно незнакомые люди на какое-то время становятся друг другу не чужими (и даже имен и фамилий не нужно для этого), нас всех объединяет что-то большее, чем просто плацкартный вагон. Все, что они рассказывали было так знакомо, этим же самым языком, этими же словами моя бабушка всегда описывает свое детство. Они и отцов все одинаково запомнили - как вернулись они все в белом после Финской и как на Великую Отечественную уходили с заплечными мешками Одна страна, одна история, одни и те же лапти c подковками, чтобы по лужам ходить сподручнее было.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
- Отец из плена сбежал, они с товарищем у нас в погребе спрятались, а за ними пришли немцы, их было двое, они начали все обыскивать, мама наша на колени встала и нам детям говорит: «Плачьте!» Ну, мы маленькие плачем, орем, страшно, а немцам-то все равно. Мама на коленях по ступенькам погреба к ним ползет: “Панове, нету его у нас, нету его здесь”, - а немцам все ничего, что мы орем, что мамка плачет. Но в тот раз отец сумел скрыться, потом он на чердаке жил, в соломе там прятался, мама уж нам о нем не говорила, чтобы не выдали ненароком, а сама туда ему еду носила. Отец в плену два раза был, а потом погиб, разорвало его, без вести пропал. Наше село несколько раз то к немцам, то к русским переходило. То немцы по улице бегут, то наши. А от отца нам осталась коробочка из под пороха, я лет до 30 вспоминала ее, как вспомню, так сразу запах этот в носу стоит, запах пороха, а сейчас уже не могу вспомнить. А коробочку эту мы дети между собой всегда делили, спорили, кто с ней играть будет, так и говорили, вот папка это наш, папка. Мне было 2 года и 6 месяцев, а я помню, как он на фронт уходил. Мама ему мешок сшила, он туда картошки вареной, хлеба положил, и печенье она ему испекла, а он нам с сестрами отдал. Мама ему говорит, себе оставь, есть у детей, а он ей ответил: «Это им на память об отце». Вот так и сказал. А младшенькую Таисию взял на руки и кружил, кружил под потолком. Вот, а потом уж не вернулся больше, разорвало его.
- А у нас отец вернулся контуженный, он уж до конца жизни болел, руки у него тряслись, но хоть могила есть. Я к нему хожу. А на фронт он верхом на лошади уезжал. У нас две лошади было, на одной пахали, на другой они с мамой ездили в гости, вот на этой лошади верхом он на фронт и уехал, тоже ему заплечный мешок мама шила, тоже картошку брал с собой. А вот ты говоришь, что у тебя отец без вести пропал, а почему на программу «Жди меня» не пишешь?
- А что они найдут?
- Ну не сразу, несколько лет надо ждать, они запросы в архивы отправляют, я бы обязательно написала, ведь интересно, а вдруг он контуженный в плен попал, может у вас в Германии еще и родственники есть, а если нет, то хотя бы точное место гибели, в каком сражении, в какой дивизии. Они все находят. Я вот каждый раз смотрю и плачу, мне как-то дочь в это время позвонила, по голосу моему поняла, что я реву, и говорит: «Мама, ну зачем ты эту ерунду на ночь смотришь, расстраиваешься?» Да какая же это ерунда? Это наша жизнь, мне особенно нравится, когда пожилые люди находятся, так приятно.
-Да, я тоже смотрю…
Бабушки еще многое вспоминали, а я отогревалась, слушая их обстоятельную и неторопливую беседу, и про то, как замуж выходили, когда из всего приданного было три платья у невесты и 1 костюм у жениха(моя бабушка в этом случае поминает один чемоданчик на двоих - веревкой перевязанный), так и отправлялись в большую жизнь – на целину, в далекие новые города. Минут через 30 мой организм приободрился и устыдился своей "хилости", когда тут такие воспоминания идут, стыдно на верхней полке лежать и мученичество «разыгрывать», русские все-таки взяли Берлин, а эти бабушки пережили столько жизненных бурь и непогод, и теперь в свои уже весьма «сурьезные» годы спокойно путешествуют в поездах, ловко торгуются с носильщиками груза, не забывают точно по расписанию принимать лекарства и не скупятся на тепло и ласку, что хочется держаться молодцом. Словом, я с удовольствием присоединилась к беседе, слезла с полки, устроилась рядышком, заварила себе чаю покрепче и пошли у нас такие разговоры…Вот, что на диктофон действительно нужно записывать и в эфире ставить, а не эти пустопорожние доклады руководителей и функционеров различных министерств и ведомств.
И про лапти с подковками, и про бурки мелом чищеные, и про песни любимые, которые всей деревней женщины пели, когда собирались по вечерам и вязали на фронт рукавицы для бойцов специальные "с двумя пальцами", чтобы стрелять удобно было, и про дачу-огород (тут меня однозначно приняли за свою, спасибо бабушке и деду!) И офицер с Дальнего Востока - еще один наш сосед по плацкарту не удержался, слез со своей полки и к нам присоединился, и пошли такие анекдоты, смех, истории. «Вот вы говорите: самосвал перегноя каждый год, по 40 корней помидор высаживаете, огурцы, баклажаны, теплицы, полоть все это надо, поливать надо, я своей давно предложил – давай один раз забетонируем и вертолетную площадку на огороде устроим, ей богу дешевле будет!»
Такое может быть только в дороге – совершенно незнакомые люди на какое-то время становятся друг другу не чужими (и даже имен и фамилий не нужно для этого), нас всех объединяет что-то большее, чем просто плацкартный вагон. Все, что они рассказывали было так знакомо, этим же самым языком, этими же словами моя бабушка всегда описывает свое детство. Они и отцов все одинаково запомнили - как вернулись они все в белом после Финской и как на Великую Отечественную уходили с заплечными мешками Одна страна, одна история, одни и те же лапти c подковками, чтобы по лужам ходить сподручнее было.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
