Стол ломился от самых изысканных блюд. Что попало сидевшие за ним есть бы не стали. Тушенка из армейских стратегических резервов, гигантские буханки ослепительно белого хлеба, колодезная вода в трехлитровых банках.
Звездами Мишлен сияли погоны висевшего на стуле зеленого кителя. Почетное место рядом с ним занимал обладатель звезд – гость стола, предлагавшего собравшимся дары воинской части. Как говорится, чем маршал Грачев послал…
- Дядя Вова, - обратился я к сидевшему напротив кителя хозяину, - сигаретой, пожалуйста, угостите. Мои вымокли…
- Сигарет нет! – отчеканил мой огородный сосед Маренко. – Но есть папиросы «Любительские». Ты, поди-ка, такие и не курил, их теперь не производят?
Он протянул мне пачку раритетных папирос. И предложил:
- Выпьешь?
- Нет, спасибо, я лучше пойду…
- Молчать! – вдруг заорал багровый хозяин кителя, его глаза были по-прежнему закрыты. – Как вы разговариваете со старшим по званию? Почему отказываетесь от предложенного вам рациона?
Он открыл глаза – белые, как майка-алкоголичка, растянувшаяся по его внушительному животу. Картой родины на ней сияла клякса, оставленная сельдью под шубой. Генерал вытянул мохнатую руку, сцапал бутылку «Русской» и налил точно по риске стакана.
- Я вас спрашиваю: пить будешь? – снова проорал он.
- Грех отказываться…
Моренко немедленно сориентировался. И разлил по стаканам.
- Служу Советскому Союзу! – рыкнул вставший обладатель генеральского звания, отправив в пасть водку.
- Знакомься, - предложил Моренко, - генерал-лейтенант Петр Захарыч Крузаков, танкист. Мы с ним с шестьдесят восьмого года – вот так, по-дружески сидим раз в год, вспоминаем…
Тем временем мохнатая рука желавшего закусить танкиста шарила в кармане галифе, заправленных в шерстяные носки. Достав пакет мясного КитиКэта, генерал щедро насыпал в руку, и, опрокинув в горло, с чувством рыгнул.
- «Москвич» у меня имеется, семьдесят девятого года, заявил он. - В личном пользовании. Плохого не скажу, но сыплется, гад. Кое-что из запчастей у вас тут подкуплю, и денька через три домой – заждались уж, поди…
- Организуем, никаких проблем, - уверял его Моренко. – Петр Захарыч, если что, к директору автозавода пойдем. Генералу он не откажет. Ты же танкист!
- Да! – уверенно отвечал Крузаков. – Баню, Владимир Палыч, организуем?
Я тихо пьянел. Поднимать стакан в ритме знакомых с шестьдесят восьмого года было все тяжелее. Нить разговора ускользала.
- До Праги мы дойдем спокойно. Тут главное – чтобы солярки хватило. Люди обучены, так что, проблем возникнуть не должно. А дальше будет уже серьезно, и командующий рассчитывает на наш опыт, - делился важным генерал.
- Опыта у нас, Петр Захарыч, не занимать. Дважды уже доходили, - напомнил ему Моренко.
- Когда? – спросил его Крузаков.
- В мае тысяча девятьсот сорок пятого года. В ночь с одиннадцатого на двенадцатое мая, под руководством Верховного Главнокомандующего, лично товарища Иосифа Виссарионовича Сталина…
- За него! - приподнялся генерал, - лично… Володя! Ты знаешь, что Маргарита Андреевна против. Но я… за него… когда в качестве аперитива, для стимуляции перед обедом… Всегда! Дорогой ты мой, помнишь эту: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!»
- «… выпьем и снова споем!» - подхватил, выплюнув огурец, Моренко.
Они выпили. Я физически не мог говорить, и только кивал. Дав, таким образом, полнейшее согласие отдавать долг Родине в одном из подчиненных генералу танковых подразделений. Выбирать пришлось из трех наиболее достойных. Меня решительно определили в наводчики.
- Элита! Вот если бы еще и солярки хватало, мы бы – как в Прагу! Я был там младшим лейтенантом, как ты, но все помню. Несмотря на бардак, такую баню им устроили! Кстати, Владимир Палыч, может, затопим? – спросил он у хозяина.
- Непременно. Леша, помоги старику дрова принести…
Мы вышли из дома, закурили «Любительских» - пролежавших на армейских складах не год и не два.
- Надо будет у Захарыча попросить, чтобы прислал, хорошие папиросы. Эх, не делают сейчас таких, - сокрушался Моренко. – Я ему завтра руль для «Москвича» организую, а он пусть отдаривается…
- Какой руль?
- Новый руль ему нужен. Старый года три назад ставили – загнулся. Захарыч по привычке тянет его на себя, как рычаг – вот руль и загибается. Четвертый или пятый уже меняет, не помню. Раньше они дефицитом были, а теперь их завались на любом авторынке. Но генерал ездит в Ижевск, сам понимаешь, с шестьдесят восьмого года мы с ним как друг и товарищ! Он тогда младшим лейтенантом, а я в подчинении – вместе Прагу освобождали.
- Тогда, - говорю, - понятно. Воинское братство.
- И взаимный жизненный интерес. Я ему завтра руль для «Москвича» купить помогу, он мне – «Любительских». Так что, тебе – протоптанной дорожкой идти, профессию в армии получишь. Могу попросить, чтобы Захарыч тебя механиком-водителем направил. Как-никак, гражданская специальность, а?
- Спасибо, Владимир Палыч, но у меня прав нет…
- Ну, тогда иди наводчиком, тоже хорошее дело. Танкист, в отличие, к примеру, от других, нигде не пропадет.
Сейчас жалею, надо было соглашаться. А ни того, ни другого уже нет, и обратиться по всей форме - не к кому.
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
