Закрыть

Сокрытые клады Удмуртии

Для тех, кто далёк от практической археологии, о том, что хранит удмуртская земля
Дмитрий Стрелков
Журналист
6 июня 2019
Наступило лето. Для корреспондента «Сусанина» Дмитрия Стрелкова оно вот уже 15 лет неразрывно связано с археологией. Однажды взяв летом 2003 года в руки археологическую лопату, остановиться он уже не смог. Попытки провести летний отпуск на курорте, даче, базе отдыха не увенчались успехом в плане блаженно-приятных ощущений. Говорить же о как таковом туризме человеку с археологическим прошлым — вовсе оскорбительно. «Мы археологи, мы на работе», — так звучит стандартный ответ обывателю на вопрос «вы туристы?». Каждый из текста узнает что-то своё. Любопытный читатель — о том, насколько богатая и древняя земля Удмуртии, а чиновник и бизнесмен смогут прикинуть, куда направить инвестиции для создания событийного туризма.

Специфическое мышление

Если человек долго и вдумчиво находится в экспедиции, то это часто приводит к «искривлению» сознания.
Приезжая к родителям в деревню после практики по окончании первого курса, студенты начинают возмущаться, что лопаты дома не заточены напильником; бабушка копает силосную яму не с вертикальными стенками и ровно зачищенным дном; гуляя по просторам, начинаешь ловить себя на мысли, что делишь в уме пространство на ровные квадраты три на три метра.

Многие обыватели не подозревают, что в Удмуртии сотни памятников археологии, сокрытых под землёй. Холмик на краю деревни, участок сельской пахоты, овражки в лесу — везде археологическая разведка может найти следы присутствия человека в древности.

На территории Удмуртии жители растаявших эпох строили свои поселения, когда расцветал и увядал Рим, во времена крестовых походов рыцарей Европы, люди были здесь задолго до прихода новгородских пиратов-ушкуйников и наместников московского Грозного царя.
Например, летом 2018 года мне довелось копать на окраине Балезино на севере Удмуртии. Сидишь на берегу Чепцы, окуная ноги в стремительный поток, и представляешь, как лет 700 назад здесь проплывали на своих лодках «ушкуях» разбойники вольного Великого Новгорода. Поднялись они по Каме, перешли на Чепцу, спустились по ней в Вятку, а потом «открыли» летописцам на её берегу нынешний город Киров. Ты же сидишь рядом с той рекой в XXI веке, в наушниках музыка из плеера, в руках мороженое.

Обед окончен, и ты идёшь на раскоп, где студенты флексят и общаются словами из Urban dictionary. И тут характерный звук по лопате, откопали каменный век, какие-то там тысячи лет назад упал в землю этот обработанный человеком камушек. Что же находят археологи в Удмуртии и чем это может быть полезно? Как давно изучают они древние клады? Об этом в нашем материале.

Научный подход

Как рассказала профессор кафедры истории Удмуртии, археологии и этнологии УдГУ Елизавета Черных, официальная статистика говорит о 900 сокрытых под землёй памятников. Но на самом деле их больше.

Елизавета Черных
профессор кафедры истории Удмуртии, археологии и этнологии УдГУ
Сама Елизавета Михайловна посвятила раскопкам более 40 лет. Она руководитель многих отрядов Камско-Вятской археологической экспедиции (КВАЭ). Осуществляла также раскопки на территории Тверской, Ростовской, Калининградской областей.

Начало научных исследований волжско-камского региона, как правило, связывают с деятельностью русского и советского археолога Александра Спицына. Хотя непосредственно раскопками он занимался мало. «Собственным первым профессиональным археологом Удмуртии по справедливости мог бы быть Лев Африканович Беркутов — фигура весьма интересная и недооцененная», — отмечает Елизавета Черных. В 1911-1913 годах Беркутов, будучи студентом Петербургского технологического института, проводил в Сарапульском уезде Вятской губернии археологические раскопки — они стали первыми на территории современной Удмуртии. Им начаты исследования Усть-Нечкинского, Юшковского, Чегандинского, Сухаревского городищ.
Находки из Дубровского могильника
Результаты раскопок Беркутова послужили основой коллекции археологии земского музея. Участвовал Лев Африканович в Первой мировой войне. Дальше следы «первого археолога Удмуртии» теряются. По неподтвержденным данным, после Октябрьской революции он эмигрировал из России. В 1973 году профессор Римма Голдина при Удмуртском госуниверситете создала Камско-Вятскую археологическую экспедицию. Её отряды трудятся в междуречье Вятки и Камы до сих пор.

Характерные находки

Исходя из материалов раскопок, первые люди появились в границах нынешней Удмуртии в эпоху мезолита, среднего каменного века. Следы этих «первопоселенцев» фиксируются в западных районах региона в бассейне Вятки по остаткам кратковременных охотничьих стоянок. Имеются и радиоуглеродные подтверждения даты в 7,5 – 8,5 тыс. лет назад.
Находки — кремневые орудия, остатки небольших (25-40 кв. м) жилищ наземного типа и полуземлянок. Каменное сырье — не местное, оно очень ценилось. Основа орудия изготавливалась из дерева или кости, в ней выпиливались пазы, а в них вставлялись микропластинки кремня с острыми краями-лезвиями. Получалось своеобразное комбинированное орудие — нож, кинжал, наконечник копья и тому подобное.
Елизавета Черных
профессор кафедры истории Удмуртии, археологии и этнологии УдГУ
Её коллега-археолог Светлана Перевозчикова говорит, что «копает всё, что копается». Любимы Светланой Александровной эпохи не старше Раннего железного века (РЖВ) — от VIII в. до н.э. до 1918 года. Вообще, археологическую науку «интересует» всё, что старше ста лет. Поэтому на момент 2019 года такой условной границей научных изысканий является дата 1918 года. Естественно, если в раскопе попадается более «молодая», но интересная находка времён Страны Советов — её в отвал не выкинут. Эпоха РЖВ на территории Удмуртии представлена в основном городищами Прикамья, это средневековье.
В последнее время областью моих интересов стали памятники первой русской колонизации с XVI века после Ивана Грозного, заканчивая началом ХХ века. Потому что многие поселения той эпохи до сих пор существуют в Удмуртии. Например, я копала в Гольянах и в Сарапуле.
Светлана Перевозчикова
археолог
Находки из Усть-Нечкинского городища
На искренне любимый прохожими вопрос «Золото нашли?» чаще всего звучит отрицательный ответ, потому как золото в Удмуртии особо и не находится. Для региона это сравнительно «новый» материал. Люди в древности украшали себя изделиями из бронзы. Она-то на чёрном рынке стоит дороже золота. Характерные для древних памятников эпохи РЖВ находки — фрагменты керамики, это массовый материал. Попадаются кусочки с интересным орнаментом. Такие узоры помогают в датировке находок.
Радуюсь, когда нахожу целые горшочки размером с «чашечку под саке» с орнаментом, или нахожу красивую обработанную костяную вещь — острия, лопатки, ступики. Нашли в том году с остриём медведя. Они единичны, уникальны. Таких вещей может больше не быть на весь край. Радостно находить бронзовый наконечник стрелы. Единичные находки, конечно, интересны.
Светлана Перевозчикова
археолог
По словам профессора Черных, если отталкиваться от отдельных памятников и археологических культур, то для чепецких городищ на севере региона характерными находками можно считать изделия из кости и рога, а для памятников раннего железного века — глиняную пластику, так называемые антропоморфы. При этом учёный отмечает, что на деле имеется довольно существенная разница в степени изученности районов Удмуртии. Например, в Каракулинском обнаружено 175 памятников и среди них есть хорошо исследованные. В Граховском и Киясовском по 5-10 нанесено на археологическую карту, а изученных среди них один-два.

По словам Светланы Александровны, если условно разделить памятники на север-юг, то они и находки несколько отличаются. На севере Удмуртии больше всего находится «вуж-шаев», древних могильников далёких предков удмуртов. На высоких берегах крупных рек стояли древние городища, укреплённые поселения. Русские памятники заметны в южной части республики, вдоль Камы.
Находки из Балезинского могильника
По вещам также можно определить заметное влияние. Может оно быть условно башкирским, русским, коми. Или наоборот — «мы влияли».
В Балезинском могильнике вещи — аналогии есть в вятских древностях в пермских. Например, медведь — характерен для древней Перми. Изображение коньков характерны для кочевников. Это гуннское влияние эпохи Великого переселения народов. К ним же относятся погребальные курганы. Есть, наоборот, пронизки-подвески, пришедшие к нам из Вятских регионов. Можно предположить, что вятскую девушку выдали замуж за местного человека, а она привезла с собой полный комплект вещей.
Светлана Перевозчикова
археолог
Русские памятники более поздние. Недавние находки в Сарапуле подарили археологам среди прочего изразцы. Вся эта «сарапульская история» может быть отнесена к так называемой городской археологии. Само изразцовое производство пришло к нам из центральных районов страны — Москвы и Твери. Но сам орнамент в виде «птичек» найден в Пермском крае, был он очень распространён в Соликамске. Есть птички в виде орла, есть орёл с короной, есть в «полуоглядыш», а есть и жар-птица.
Находили очень интересные нательные кресты, которые до этого никто не находил в Удмуртии. В принципе, никто ещё и не копал период русской колонизации XVI – XVII веков. Пока не смогла найти им аналогии в России. Нашли около 300 очень интересных разных изразцов. Такие «уральские» орнаменты. Они не то что уникальны. Просто в археологических исследованиях на территории Удмуртии их нашли впервые.
Светлана Перевозчикова
археолог
Исследователям удалось восстановить, что эти изразцы украшали не только печки, но и внутреннее пространство дома. Конечно, сегодня есть изразцовые печи в Сарапуле, но они поздние. А тут находки XVII – XVIII веков.

***

Под финал повествования не забудем упомянуть расположенное к северу от Глазова городище Иднакар — почти брэнд Удмуртии. На юге республики — Зуевы Ключи, где расположены городище и могильник I тыс. до н. э. Здесь начинал копать ещё Спицын. По-своему уникальным памятником являются неолитическая стоянка и жертвенное место средневековых удмуртов в Можгинском районе — Чумойтло. Конечно, одним из крупнейших памятников археологии не только Удмуртии, но и всей Восточной Европы является могильник близ села Тарасово. На сегодняшний момент это крупнейший из всех известных финно-угорских погребальных памятников — 1 880 погребений с I по V вв. н. э.
Есть целый пласт памятников бронзового века. Они почти не изучены раскопками и ждут своего часа и своего исследователя. Лично я очень хотела бы найти могильник ананьинской археологической культуры. Хотелось бы покопать удмуртское поселение «Вужгурт» XVI – XVII веков.
Елизавета Черных
профессор кафедры истории Удмуртии, археологии и этнологии УдГУ

Достояние для публики

Какова же дальнейшая судьба находок?
Впервые осознание важности своего летнего труда пришло ко мне во время первого посещения Государственного Эрмитажа в Петербурге. Там в отделе древностей после египетских саркофагов и находок Месопотамии находятся стенды, в которых любой студент-историк узнает характерные находки для археологии Камско-Вятского региона — бронзовые шумящие подвески, халцедоновые бусины, костяные наконечники стрел. Ведь ты с однокашниками находил точно такие же артефакты на окраинах деревень Удмуртии и Пермского края… После работы «в поле» находки везут в университет, здесь их здесь чистят, пытаются реставрировать, зарисовывают, фотографируют, шифруют и пакуют. После этого делается каталог, опись.
По закону нам в течение трёх лет необходимо всё это передать в государственный музей, в фонды. Другое дело, что не все музеи готовы принять эти вещи. Но, например, сарапульскую и усть-нечкинскую коллекции Сарапульский музей рад принять, потому что начинал Усть-Нечкинское городище копать Лев Беркутов, житель Сарапула и работник музея. Необходимо показать нашим современникам, что дело его продолжается.
Светлана Перевозчикова
археолог
Не все музеи готовы принимать коллекции, потому что фонды у большинства учреждений культуры маленькие. Некуда девать, потому как коллекции большие. «Красивых» вещей — раз, два, три, двадцать, но к ним ещё прилагаются 200 маленьких фрагментов, которые не выкинешь, а размещать некуда.

Потенциальные возможности

Поле для энтузиастов в плане раскопок на земле Удмуртии огромно. Хронология охватывает колоссальный для людей XXI века пласт материальной культуры. Но сегодня чаще всего археологи приступают к работе лишь при охранных и спасательных работах. Если частнику необходимо проложить трубу, возвести постройку на земле, которая охраняется государством, сначала археологи-профессионалы должны провести изыскания. Именно так было и в Ижевске при строительстве ледового дворца «Олимпиец» и бассейна на улице Советской. Некогда на их месте располагалось Троицкое кладбище.
Конечно же, главный вопрос — деньги. Не так много в России меценатов, подобных героям Агаты Кристи, которые устраивали за свой счёт раскопки в Египте и Междуречье. Также весьма слабо развита сегодня культура музеефикации археологических памятников в городском пространстве. Если в европейском городе можно встретить расчищенные остатки средневекового замка или древнего поселения в центре современного города, то в Ижевске даже два Карлутских городища остаются беспризорными. Казалось бы, разрезать оборонительный вал, поместить его под прозрачный колпак — и можно туристов возить, показывая обнажённую древность в столице Удмуртии. Но пока туризм в этом плане не развит, остаётся довольствоваться древними артефактами в краеведческих экспозициях музеев.

Фото Светланы Перевозчиковой, Александра Митрякова, Дмитрия Стрелкова

Автор материала: Дмитрий Стрелков
13543