Ветреная судьба, лишив меня государственной должности, тут же настойчиво напомнила о моей первой профессии, громко прошептав: «Оглянись и вспомни!». И я, как было уже не раз, покорно двинулся в предложенном направлении. То есть огляделся окрест себя и, действительно, увидел много до боли знакомого.
Когда-то, в самом начале 1990-х годов, я во время лекции о пушкинском «Борисе Годунове» неожиданно для себя провел параллель между той и этой эпохами. Уж очень смахивал Горбачев на Годунова, а Ельцин на Гришку Отрепьева. Первый никак не мог понять, почему народная любовь так стремительно и неотвратимо перерождается в народную ненависть, которой он ничего не мог противопоставить. Второй уверенно двигался к победе над оппонентом, опираясь на самую разношерстную публику, основным достоинством которой было то, что она – «против Горбачева, КПСС и административно-командной системы». А «против» была львиная часть населения тогда еще огромной страны.
Параллель вызвала живой интерес студентов, и я малодушно почил на лаврах. Как оказалось, напрасно - нужно уметь все додумывать до конца. Но жизнь умнее нас, и она не стала тянуть с новыми параллелями. Окончательная победа Ельцина/Отрепьева обернулась, как и в пушкинской трагедии, великой смутой, кровью, экономической разрухой, развалом страны и нарастающей ненавистью уже к вчерашнему народному любимцу и его окружению. В противовес им на лобовых стеклах большегрузов стали все чаще появляться портреты вождя народов товарища Сталина. А менее радикальная часть населения страны стала поминать добрым словом «горячо любимого» Леонида Ильича Брежнева и благословенные времена «застоя».
Пушкинская трагедия повторялась на просторах современной России с пугающей точностью и последовательностью. И безжалостно обнажала еще одно пушкинское откровение: «Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых». Да и то не всех, добавлю я с поправкой на опыт послепушкинской эпохи.
Первый и второй приход к власти Путина и местоблюстительство Медведева укрепили меня в том, что отечественная история в каких-то ключевых своих проявлениях движется по кругу. С чего мы начали? С поругания языческих истуканов как способа утверждения новой веры. Чем продолжили? Переписыванием летописей после прихода к власти нового князя. Бритьем бород и кушанием богомерзкого кофе, без чего нам ну никак было не продраться в Европу через прорубленное Петром окно. Рубить дверь было некогда. Табакеркой в висок императору…
XVIII и первая треть XIX века в этом смысле были относительно скромными и стеснительными. Дворцовые перевороты и насильственные освобождения трона носили локальный характер и не сопровождались большим количеством жертв. Петр I и здесь был исключением, которое стало правилом через два века.
Зато XX век дал нам блестящие образцы шельмования предыдущего властителя и результатов его трудов. Ленин в прямом и переносном смысле «отменил» Николая II, а заодно и всю самодержавную романовскую Россию. Сталин, реставрирую империю, отменил Ленина и идею мировой революции. Никита Хрущев под флагом борьбы с культом личности похерил Сталина и воздвиг на обломках его империи свой культ безличной личности. XXI век типологически мало чем отличается от предшественников.
Пушкин обнаружил в отечественной истории наиболее часто повторяющийся сюжет: здесь доминирует не преемственность, не органичное развитие, а эксцесс искусственного прерывания через поругание предшественника и отмену результатов его деятельности. Система!
Когда, наконец, эта тысячелетняя традиция исчерпает свой разрушительный безнравственный потенциал? Или мы обречены быть самыми последовательными и непримиримыми врагами самим себе и своей истории?
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
Когда-то, в самом начале 1990-х годов, я во время лекции о пушкинском «Борисе Годунове» неожиданно для себя провел параллель между той и этой эпохами. Уж очень смахивал Горбачев на Годунова, а Ельцин на Гришку Отрепьева. Первый никак не мог понять, почему народная любовь так стремительно и неотвратимо перерождается в народную ненависть, которой он ничего не мог противопоставить. Второй уверенно двигался к победе над оппонентом, опираясь на самую разношерстную публику, основным достоинством которой было то, что она – «против Горбачева, КПСС и административно-командной системы». А «против» была львиная часть населения тогда еще огромной страны.
Параллель вызвала живой интерес студентов, и я малодушно почил на лаврах. Как оказалось, напрасно - нужно уметь все додумывать до конца. Но жизнь умнее нас, и она не стала тянуть с новыми параллелями. Окончательная победа Ельцина/Отрепьева обернулась, как и в пушкинской трагедии, великой смутой, кровью, экономической разрухой, развалом страны и нарастающей ненавистью уже к вчерашнему народному любимцу и его окружению. В противовес им на лобовых стеклах большегрузов стали все чаще появляться портреты вождя народов товарища Сталина. А менее радикальная часть населения страны стала поминать добрым словом «горячо любимого» Леонида Ильича Брежнева и благословенные времена «застоя».
Пушкинская трагедия повторялась на просторах современной России с пугающей точностью и последовательностью. И безжалостно обнажала еще одно пушкинское откровение: «Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых». Да и то не всех, добавлю я с поправкой на опыт послепушкинской эпохи.
Первый и второй приход к власти Путина и местоблюстительство Медведева укрепили меня в том, что отечественная история в каких-то ключевых своих проявлениях движется по кругу. С чего мы начали? С поругания языческих истуканов как способа утверждения новой веры. Чем продолжили? Переписыванием летописей после прихода к власти нового князя. Бритьем бород и кушанием богомерзкого кофе, без чего нам ну никак было не продраться в Европу через прорубленное Петром окно. Рубить дверь было некогда. Табакеркой в висок императору…
XVIII и первая треть XIX века в этом смысле были относительно скромными и стеснительными. Дворцовые перевороты и насильственные освобождения трона носили локальный характер и не сопровождались большим количеством жертв. Петр I и здесь был исключением, которое стало правилом через два века.
Зато XX век дал нам блестящие образцы шельмования предыдущего властителя и результатов его трудов. Ленин в прямом и переносном смысле «отменил» Николая II, а заодно и всю самодержавную романовскую Россию. Сталин, реставрирую империю, отменил Ленина и идею мировой революции. Никита Хрущев под флагом борьбы с культом личности похерил Сталина и воздвиг на обломках его империи свой культ безличной личности. XXI век типологически мало чем отличается от предшественников.
Пушкин обнаружил в отечественной истории наиболее часто повторяющийся сюжет: здесь доминирует не преемственность, не органичное развитие, а эксцесс искусственного прерывания через поругание предшественника и отмену результатов его деятельности. Система!
Когда, наконец, эта тысячелетняя традиция исчерпает свой разрушительный безнравственный потенциал? Или мы обречены быть самыми последовательными и непримиримыми врагами самим себе и своей истории?
Источник: ЖЖ
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
