Детство, украденное войной
Андрей Поносов
Журналист
Журналист
22 июня 2021
День памяти и скорби и День Победы – как две стороны одной медали. 9 мая мы с гордостью вспоминаем о подвиге своих дедов и прадедов, празднуем их победу над самым страшным злом, которое когда-либо было в истории. 22 июня – день скорбной тишины в память о тех, кто не вернулся с полей Великой Отечественной, кто погибал от бомбежек и голода в окруженных городах, тех, чьи детство и юность оказались исковерканы войной.
Страшные тени войны заслонили все детские воспоминания Лидии Семеновны и Павла Георгиевича Гришиных. В 1941 году ей не исполнилось еще и трех лет, ему едва стукнуло пять. Жили они в соседних областях, Лидия — в Псковской, Павел — в Новгородской. Оба в первые же недели войны попали под фашистскую оккупацию, оба лишились крова и годами скитались с родителями в плену у гитлеровцев.
Лидия Гришина родилась в Псковской области в деревне Заборовье в 1939 году. В семье она стала третьей. Водились с ней чаще старший брат Сергей и сестра Вера. Мать, Елена Федоровна, работала, а отца Лида так и не увидела – в 39-м он ушел воевать на советско-финскую и, даже не побывав в отпуске, в 41-м отправился бить немцев. Через год погиб.
Фашисты вошли в Заборовье в середине июля 41-го. И с первых же дней всех, кто поздоровее и помоложе, начали угонять на работу в рейх. Одной из первых забрали старшую сестру Веру. Ей исполнилось всего 14, но девчушка была подвижная, рослая, и на возраст не посмотрели.
Сначала Веру отправили недалеко — в рабочий лагерь на территории Литвы. Оттуда неугомонный подросток пыталась бежать раз шесть, а на седьмой ее перевели уже в настоящий концентрационный лагерь, трагически известный Равенсбрюк, который позднее назовут «женским адом». Поначалу в Равенсбрюке нацисты не ставили задачи массового уничтожения – женщин гнали в рейх прежде всего как бесплатную и не вызывающую сочувствия рабочую силу. Но за несколько месяцев до того, как в город узников вошли советские войска, Равенсбрюк стал настоящим лагерем смерти.
Постоянный голод, изнуряющий труд, антисанитария и издевательства охранников – тот ежедневный, ежечасный гнет, который убивал пленников морально и физически.
Веру отправили работать на производство бомб. Почти ребенком она таскала тяжеленные стальные болванки, и никто не знает, насколько бы ее хватило. Лидину сестру спасло то, что ее жалела одна из работниц — девушка была похожа на ее дочь, погибшую под бомбежкой. Пожилая немка подкармливала молоденькую русскую.
Фашисты вошли в Заборовье в середине июля 41-го. И с первых же дней всех, кто поздоровее и помоложе, начали угонять на работу в рейх. Одной из первых забрали старшую сестру Веру. Ей исполнилось всего 14, но девчушка была подвижная, рослая, и на возраст не посмотрели.
Сначала Веру отправили недалеко — в рабочий лагерь на территории Литвы. Оттуда неугомонный подросток пыталась бежать раз шесть, а на седьмой ее перевели уже в настоящий концентрационный лагерь, трагически известный Равенсбрюк, который позднее назовут «женским адом». Поначалу в Равенсбрюке нацисты не ставили задачи массового уничтожения – женщин гнали в рейх прежде всего как бесплатную и не вызывающую сочувствия рабочую силу. Но за несколько месяцев до того, как в город узников вошли советские войска, Равенсбрюк стал настоящим лагерем смерти.
Постоянный голод, изнуряющий труд, антисанитария и издевательства охранников – тот ежедневный, ежечасный гнет, который убивал пленников морально и физически.
Веру отправили работать на производство бомб. Почти ребенком она таскала тяжеленные стальные болванки, и никто не знает, насколько бы ее хватило. Лидину сестру спасло то, что ее жалела одна из работниц — девушка была похожа на ее дочь, погибшую под бомбежкой. Пожилая немка подкармливала молоденькую русскую.
«Может, свою дочь вспоминала, не знаю, — вздыхает Лидия Семеновна, — но Вере она иногда приносила какую-то еду. Правда, поесть удавалось не всегда: даже на эти крохи набрасывались другие женщины-заключенные».
Лидия Гришина
Подразделения Равенсбрюка были разбросаны по всей Германии, и лагерь, в котором оказалась Вера, после освобождения весной 45-го попал в зону американской оккупации. Советских заключенных выдавали не сразу. Многих, особенно молодых людей, агитировали переехать в США. Но перед самой войной Вера вступила в комсомол и на обещания сладкой жизни за океаном стойко говорила «нет». В Советский Союз она вернулась только в 1946 году, когда ей исполнилось уже 20 лет.
Неугомонным характером Вера была в мать. Елена Федоровна работала медсестрой и не боялась не только крови, но и врагов. Помогала партизанам, снабжала их бинтами и медикаментами, даже умудрялась тайком пробираться на лесные стоянки, чтобы ставить уколы больным и раненым бойцам. Ее выдал кто-то из односельчан, в этом она была уверена всю оставшуюся жизнь.
Мать схватили не немцы, а полицаи из русских. Били так, что женщина почти потеряла зрение, сильно повредили ногу. Неходячую, Елену Федоровну вместе с детьми бросили в машину, в дом швырнули гранату, а потом подожгли.
Фашисты вывезли их в Литву, и в какой-то деревушке бросили на постоялом дворе в сарае вместе со свиньями. Мать кое-как сумела наложить себе на изуродованную ногу лангетку и несколько недель они сидели в этой старой стодоле. Кормить больную женщину с двумя маленькими детьми литовские хозяева забывали, и часто ребятишки подъедали то, что оставалось в корыте у животных.
Когда мать немного оправилась, на нее взвалили всю самую тяжелую крестьянскую работу. Превратив в батрачку, женщину гоняли из одного хутора в другой, заставляя работать на зажиточных кулаков. Но даже выбиваясь из последних сил, она не могла задобрить хозяев, чтобы ей с детьми дали хоть раз вдоволь еды. Пока мать работала, шестилетний Сережа брал Лиду, и они шли побираться по соседним дворам. Те куски Лидия Семеновна вспоминает до сих пор.
Мать схватили не немцы, а полицаи из русских. Били так, что женщина почти потеряла зрение, сильно повредили ногу. Неходячую, Елену Федоровну вместе с детьми бросили в машину, в дом швырнули гранату, а потом подожгли.
Фашисты вывезли их в Литву, и в какой-то деревушке бросили на постоялом дворе в сарае вместе со свиньями. Мать кое-как сумела наложить себе на изуродованную ногу лангетку и несколько недель они сидели в этой старой стодоле. Кормить больную женщину с двумя маленькими детьми литовские хозяева забывали, и часто ребятишки подъедали то, что оставалось в корыте у животных.
Когда мать немного оправилась, на нее взвалили всю самую тяжелую крестьянскую работу. Превратив в батрачку, женщину гоняли из одного хутора в другой, заставляя работать на зажиточных кулаков. Но даже выбиваясь из последних сил, она не могла задобрить хозяев, чтобы ей с детьми дали хоть раз вдоволь еды. Пока мать работала, шестилетний Сережа брал Лиду, и они шли побираться по соседним дворам. Те куски Лидия Семеновна вспоминает до сих пор.
«Все, кто считает, что немцы пришли на советскую землю наводить свои порядки и хозяйничать – слабоумные предатели, – считает Лидия Семеновна, – Фашисты пришли грабить, жечь и убивать»
Лидия Гришина
Остались документальные свидетельства очевидцев того, что творили гитлеровцы в родном для Лидии Гришиной Заборовье и соседних деревнях.
«Мы нижеподписавшиеся жители Логовищенского сельсовета Струго-Красненского р на Псковской области составили настоящий акт о следующих злодеяниях и нанесенном ущербе немецко-фашистскими бандитами. <…>Немецко-фашистские захватчики в период хозяйничания в Логовищенском сельсовете повесили и расстреляли 14 ни в чем неповинных колхозников, угнали в немецкое рабство около 90 человек судьба многих до сих пор неизвестная, сожгли 1112 жилых и холодных построек со всем имуществом и личными вещами колхозников, забрали 1838 голов крупного и мелкого рогатого скота и уничтожили 721 с/хозяйственную машину.
Немецкие бандиты в один день 29 октября 1943 года полностью сожгли все деревни сельского совета в частности в этот день были сожжены деревни: Логовище, Горки, Жупаново, Букино, Заборовье, Лохово, Дуброво, Обода-Буянщина и Скочново. В выше перечисленных населенных пунктах не осталось ни одного уцелевшего дома и сарая. <…>
В деревне Горки немецкие варвары зверски расстреляли ни в чем неповинных колхозников <…> трупы расстрелянных были сожжены в одной оставшейся бане. <…> В деревне Лучкино немецко фашистские бандиты варварски сожгли 8 месячного ребенка в доме Гусевых. <…> В деревне Заборовье в ноябре месяце 1943 года немцы расстреляли колхозника колхоза «Красный пролетарий Богданова <…> а в последних числах октября м-ца 1943 года в д. Лохово немецкие бандиты встретив на почте колхозницу – Викторову Ольгу – 50 лет и ее сына Викторова Сергея – 10 лет и расстреляли.
Пред. сельсовета Петрова
Секрет. с/совета Семенова»
(Орфография и пунктуация сохранены, прим. ред.)
«Мы нижеподписавшиеся жители Логовищенского сельсовета Струго-Красненского р на Псковской области составили настоящий акт о следующих злодеяниях и нанесенном ущербе немецко-фашистскими бандитами. <…>Немецко-фашистские захватчики в период хозяйничания в Логовищенском сельсовете повесили и расстреляли 14 ни в чем неповинных колхозников, угнали в немецкое рабство около 90 человек судьба многих до сих пор неизвестная, сожгли 1112 жилых и холодных построек со всем имуществом и личными вещами колхозников, забрали 1838 голов крупного и мелкого рогатого скота и уничтожили 721 с/хозяйственную машину.
Немецкие бандиты в один день 29 октября 1943 года полностью сожгли все деревни сельского совета в частности в этот день были сожжены деревни: Логовище, Горки, Жупаново, Букино, Заборовье, Лохово, Дуброво, Обода-Буянщина и Скочново. В выше перечисленных населенных пунктах не осталось ни одного уцелевшего дома и сарая. <…>
В деревне Горки немецкие варвары зверски расстреляли ни в чем неповинных колхозников <…> трупы расстрелянных были сожжены в одной оставшейся бане. <…> В деревне Лучкино немецко фашистские бандиты варварски сожгли 8 месячного ребенка в доме Гусевых. <…> В деревне Заборовье в ноябре месяце 1943 года немцы расстреляли колхозника колхоза «Красный пролетарий Богданова <…> а в последних числах октября м-ца 1943 года в д. Лохово немецкие бандиты встретив на почте колхозницу – Викторову Ольгу – 50 лет и ее сына Викторова Сергея – 10 лет и расстреляли.
Пред. сельсовета Петрова
Секрет. с/совета Семенова»
(Орфография и пунктуация сохранены, прим. ред.)
 |  |  |  |
Акт комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск на территории Логовищенского сельсовета Струго-Красненского района в период оккупации, 14 декабря 1945 г., Центральный архив ФСБ России, Ф. К-72. Оп. 1. Пор. 33. Л. 168–171.
Источник: федеральный архивный проект «Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»
В 44-м, когда стало ясно, что Прибалтику немецким войскам не удержать, фашисты погнали рабочую силу к балтийским портам, чтобы увезти в Германию. Эшелон, где ехала Лидия с братом и мамой, советские солдаты перехватили уже в Эстонии под Клайпедой, там семья и осталась.
Война разлучила сестер на долгие шесть лет, и нашли они друг друга не сразу. Вера мечтала вернуться в родной дом в Заборовье, а пришла на выжженное поле. В соседнем селе, где жили родственники, осталось несколько домов, где девушку и приютили. Стали приходить письма, и Вера узнала, что мать, сестра и брат пытаются устроиться в Литве.
Вера нашла родных в деревне недалеко от Клайпеды, вышла замуж за литовца, обосновалась в городе и перевезла сестру, брата и маму к себе. Это к 70-м годам Прибалтика стала выставочной витриной СССР, а после войны даже там все жили скудно. Когда Лида пошла в школу, портфель достать так и не смогли. Зять взял фанерные доски, сколотил из них ящичек подходящего размера, покрасил, и с ним девочка отправилась в первый класс в бывшую гимназию в старинном особняке.
Война разлучила сестер на долгие шесть лет, и нашли они друг друга не сразу. Вера мечтала вернуться в родной дом в Заборовье, а пришла на выжженное поле. В соседнем селе, где жили родственники, осталось несколько домов, где девушку и приютили. Стали приходить письма, и Вера узнала, что мать, сестра и брат пытаются устроиться в Литве.
Вера нашла родных в деревне недалеко от Клайпеды, вышла замуж за литовца, обосновалась в городе и перевезла сестру, брата и маму к себе. Это к 70-м годам Прибалтика стала выставочной витриной СССР, а после войны даже там все жили скудно. Когда Лида пошла в школу, портфель достать так и не смогли. Зять взял фанерные доски, сколотил из них ящичек подходящего размера, покрасил, и с ним девочка отправилась в первый класс в бывшую гимназию в старинном особняке.
Многие счастливые судьбы в Советском Союзе складывались потому, что людям не сиделось на месте, а молодых специалистов могли направить на работу за тысячи километров от дома. После окончания школы Лидию снова ждал переезд. Старшего брата Сергея назначили руководить механизаторами в деревне Новое Веретье в Новгородской области. Там она и познакомилась с Павлом.
Павел Гришин родился в 1936 году первым ребенком в крестьянской семье. Отец практически в первые же дни войны ушел в прямом смысле слова защищать свой дом. Военные части в западных областях формировались по территориальному принципу, и бить врага многим солдатам пришлось в родных местах.
Но летом и осенью 1941 года советские войска терпели от немцев одно поражение за другим. Часть, где служил Георгий Гришин, загнали в болота на границе Новгородской и Ленинградской областей, бойцы попали в окружение почти без оружия, не осталось командиров и связи.
Отец оказался в плену, его посадили в концлагерь, по счастливой случайности, в семи километрах от родной деревни. Знающему в округе все стежки-дорожки, ему удалось бежать, и больше года он скрывался в собственной бане. Правда, беглеца все же обнаружили и депортировали вместе с семьей в Латвию. Там Гришины и дождались прихода советских войск. Дезертиром Гришина-старшего не сочли, серьезных воинских проступков он не совершил и его направили дослуживать в штрафную роту. В боях под Ригой был тяжело ранен, долго лечился и практически на одной ноге пришел домой.
Но летом и осенью 1941 года советские войска терпели от немцев одно поражение за другим. Часть, где служил Георгий Гришин, загнали в болота на границе Новгородской и Ленинградской областей, бойцы попали в окружение почти без оружия, не осталось командиров и связи.
Отец оказался в плену, его посадили в концлагерь, по счастливой случайности, в семи километрах от родной деревни. Знающему в округе все стежки-дорожки, ему удалось бежать, и больше года он скрывался в собственной бане. Правда, беглеца все же обнаружили и депортировали вместе с семьей в Латвию. Там Гришины и дождались прихода советских войск. Дезертиром Гришина-старшего не сочли, серьезных воинских проступков он не совершил и его направили дослуживать в штрафную роту. В боях под Ригой был тяжело ранен, долго лечился и практически на одной ноге пришел домой.
Военная карьера настигла Павла Гришина внезапно. Уже в 9 классе приятель подсунул газету с заметкой о наборе курсантов в Ленинградское военно-морское инженерное училище. В школе Гришин учился хорошо, думал о вузе, но висеть студентом на шее у родителей не хотел. К той поре в семье было уже семеро детей.
В курсантской форме Павел Григорьевич и покорил Лидию Семеновну.
В курсантской форме Павел Григорьевич и покорил Лидию Семеновну.
«Я тогда был на втором курсе, — вспоминает Павел Георгиевич. — Поехал домой на зимние каникулы, встретились с отцом, ну, выпили немножко, а он мне и говорит: «Знаешь, тут к нам в деревню семья приехала на жительство. Там такая девушка, что будь я не женат да помоложе…» Ладно, думаю, вечером в клубе танцы будут, схожу, посмотрю. Вот с тех пор и любуюсь».
Павел Гришин
На пятом курсе Павла перевели в военно-инженерную академию, которую он закончил в 1960 году, практически одновременно с выходом постановления Совета министров СССР о создании ракетных войск стратегического назначения. Ковать ядерный щит Родины отправили лучшие инженерные кадры. Гришина, учитывая наличие молодой жены и маленького сына, послали как просил – «не дальше Урала».
Павел Георгиевич занимался строительством и оснащением новых стратегических ракетных частей. Нижний Тагил, Челябинск, Оренбург – самые крупные промышленные центры СССР охраняли мощнейшие соединения РВСН.
Парнишка, переживший детство в оккупации, стал военным, в руках которого появилось оружие, гарантирующее, что на его землю больше никогда не придет враг.
В Оренбурге в штабе армии майор Гришин и закончил свою военную карьеру. Там же на пенсию вышла Лидия Семеновна, всю жизнь проработавшая бухгалтером в учреждениях здравоохранения.
Павел Георгиевич занимался строительством и оснащением новых стратегических ракетных частей. Нижний Тагил, Челябинск, Оренбург – самые крупные промышленные центры СССР охраняли мощнейшие соединения РВСН.
Парнишка, переживший детство в оккупации, стал военным, в руках которого появилось оружие, гарантирующее, что на его землю больше никогда не придет враг.
В Оренбурге в штабе армии майор Гришин и закончил свою военную карьеру. Там же на пенсию вышла Лидия Семеновна, всю жизнь проработавшая бухгалтером в учреждениях здравоохранения.
Поломать налаженный годами быт в Оренбурге и переехать в Ижевск поближе к сыну Гришины решили одномоментно. Как-то Геннадий в очередной раз наведался с женой и детьми, и бабушка с дедушкой посетовали: «Ну как так? Приезжаете раз в год, а мы хотим видеть вас каждый день!» Им резонно заметили – переезжайте к нам. «Помню, я тогда возмутился, — рассказал Павел Григорьевич. — Как же мы поедем, у нас тут квартира, дача хорошая…» «Но нас-то здесь нет!» — дружно ответило подрастающее поколение.
Так Гришины оказались в Ижевске. И квартиру неплохую приобрели, и дачу хорошую подыскали, и с сыном и внуками видятся чаще. Конечно, не так часто, как хотелось бы, но все же.
В 1994 году супруги решили навестить родные места на Псковщине. Поле, где когда-то жило и процветало Заборовье, супруги нашли только по заросшим холмикам деревенского кладбища, а место, где стоял родной дом Лидии Семеновны, указал большой камень, оставшийся на пепелище. Красивейшая и благодатная земля, на которую так и не вернулись люди.
Так Гришины оказались в Ижевске. И квартиру неплохую приобрели, и дачу хорошую подыскали, и с сыном и внуками видятся чаще. Конечно, не так часто, как хотелось бы, но все же.
В 1994 году супруги решили навестить родные места на Псковщине. Поле, где когда-то жило и процветало Заборовье, супруги нашли только по заросшим холмикам деревенского кладбища, а место, где стоял родной дом Лидии Семеновны, указал большой камень, оставшийся на пепелище. Красивейшая и благодатная земля, на которую так и не вернулись люди.
