Моей бабушке, Галине Тимофеевне Галкиной – ветерану Великой Отечественной войны - два месяца назад исполнился бы 91 год. Ее не стало в 2007, но память о ней жива.
Вспоминать прошлое для нее – всегда была мука, волнение, слезы. Понимала, что «память о войне» нужно передать кому-то, но разговор состоялся все же не сразу.
- Не дай Бог пережить кому-то то, что мы пережили. Война на Брянщину пришла так же неожиданно, как и для других жителей огромной страны. Жили до такой степени скромно, что не передать словами. Трудились с раннего детства. Семьи были большими. Кормились тем, что вырастет в огороде, в саду: картошкой, яблоками, сливами.
Сады на Брянщине – это особая история, это яблоневый рай! Скотину кормили яблоками. Но труд дешевый: ни продать, ни сдать урожай было невозможно. Даже если прилетал самолет с заготовителями, очередь выстраивалась бесконечная, за копейки отдавали то, что собирали с вечера и раннего утра: лишь бы не пропало.
Но и в этом образе жизни люди находили силы, смысл и радость бытия. Война одним махом нарушила привычную, пусть и скромную, жизнь Брянщины, как и всей страны.
Галина училась в сельскохозяйственном техникуме. Каникулы закончились разом: 16 июля 1941 года 40 девчонок и мальчишек по приказу должны были перегнать скот в Пензенскую область.
Стадо коров в 500 голов и 5000 овец доверили под жесточайшую ответственность семнадцатилетних парней и девчат, троих взрослых: гуртовщика, ветврача, зоотехника.
Переход был тревожным и беспокойным, порой без сна, еды, с вечной тревогой за жизнь и здоровье животных. Питались, чем приходилось, иногда покупали хлеб – 400 граммов на двое суток, нужда заставляла забираться в сады, бахчи, но брали только поесть; ловили рыбу – это спасало от постоянного чувства голода.
Август принес массу проблем: животные заболели ящуром. Переутомление, скудная еда – коровы и овцы ослабели: губы потрескались, копыта тоже, шерсть скаталась вперемешку с репьем. Жаль было смотреть на стадо, лечили днем и ночью, втирая страшно вонючую жидкость, которую готовили сами под руководством ветврача.
Дойных коров нельзя было запускать, поэтому трехразовая дойка в течение всех месяцев, пока шли до Пензы, а во время болезни ящуром, молоко доилось прямо в землю, в траву, позднее – в снег.
Только в начале ноября пересекли границу Пензенской области, в ближайшем селе Малая Сердоба «расквартировали» животных. Комсомольцы, «мобилизованные и призванные», остались работать на этой ферме. А в феврале 1942 года, не дожидаясь полного восемнадцатилетия, многих ребят и девчат отправляли на фронт. Галина Гладченко (в девичестве) была призвана в морской флот севера страны, в Северодвинск, где сосредоточены были важные стратегические объекты научного и военного значения.
Сначала учеба на острове Саломбола, что находится поныне на середине реки Северная Двина недалеко от города Архангельска. Там находился полуэкипаж Беломорской флотилии под кодовым названием «Лесобаза №2».
В учебном отряде она получила профессию матроса-радиста, и была отправлена на остров Ягры Белого моря. Наряду с другими матросами была призвана охранять береговую линию моря от внезапного вторжения врага. Особой заботой было небо, которое в долгие осенние и зимние ночи огромным куполом накрывало землю, море, прибрежные скалы, бухты и берега. Вражеские самолеты среди звезд и кромешной темноты трудно заметить. Только звук выдавал очередную вражескую атаку в воздухе: «Хенкель», «Мессершмдт», «Юнкерс-88» - и другие немецкие самолеты нужно было услышать и не пропустить.
Радист оповещает все службы. Боевая тревога! Катера – в море. Скольких ребят положили и каких. Зимой земля была неподъемная: трупы вчерашних весельчаков, балагуров, товарищей складывали штабелями. Многие из бойцов остались инвалидами, их списывали домой, но они возвращались в часть снова: дома жена инвалида не принимала. Они же думали по-другому: он – герой – рада будет – жив остался…
Женщинам было особенно трудно. «У войны не женское лицо» - это точно. На Саламболе можно было хотя бы помыться, бинты стирались в речной воде, но когда служба перебазировалась на остров Сальный, что в Баренцевом море, то бытовые проблемы осложнили жизнь. Бинты колом стояли от морской воды, а их нужно было не только простирать, но обеззаразить бензином, высушить и свернуть. Пальцы кровоточили – и никаких больничных и жалоб по закону военного времени.
В 1944 году на рейде появился английский крейсер «Нельсон Родней». Помощь союзников выражалась в обеспечении провиантом. Шоколад, тушенка, бумага – все появилось в частях Северного флота. Но бумагу не передавали из рук в руки: просто кипами бросали в море. «Мы вылавливали ее на шлюпках, радовались, писали письма родным. Чувствовали, что победа где-то рядом, скоро», - вспоминала бабушка.
И победа пришла…, но как горька была она и сладка одновременно. За месяц до победного мая были март и апрель – участвовали в операции по освобождению военнопленных в Норвегии в Киркенессе. Погибших забыть невозможно: ты стал им роднее родного.
Победители в телячьих вагонах отправлялись на восток – побеждать японцев. Добрались до Омска – и обратно – на запад: Япония подписала капитуляцию.
А дома Галину ждали мать, отец и сестра, пережившие оккупацию. Вернулся брат Андрей, угнанный шестнадцатилетним подростком на работу в Германию, «будущую хозяйку» поверженной Европы. Два брата погибли на фронте.
Брянщина выглядела сурово. Нищета сквозила во всем. Вместо юбки – мешковина. Худые изможденные лица…
Четыре послевоенных года – снова труд, труд, труд… Два года, не снимая гимнастерки и армейской юбки, моя бабушка исполняла обязанности первого секретаря Климовского райкома партии Брянской области. Первое платье Галине Тимофеевне Гладченко (Галкиной) в той же должности пришлось примерять только в 1948 году.
Но постепенно жизнь налаживалась, страна восстанавливалась после тяжелой кровопролитной войны. Вот только забыть о пережитом оказалось невозможно. Память о той далекой войне живет и сегодня: все чаще в воспоминаниях внуков о рассказах дедов.
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
Вспоминать прошлое для нее – всегда была мука, волнение, слезы. Понимала, что «память о войне» нужно передать кому-то, но разговор состоялся все же не сразу.
- Не дай Бог пережить кому-то то, что мы пережили. Война на Брянщину пришла так же неожиданно, как и для других жителей огромной страны. Жили до такой степени скромно, что не передать словами. Трудились с раннего детства. Семьи были большими. Кормились тем, что вырастет в огороде, в саду: картошкой, яблоками, сливами.
Сады на Брянщине – это особая история, это яблоневый рай! Скотину кормили яблоками. Но труд дешевый: ни продать, ни сдать урожай было невозможно. Даже если прилетал самолет с заготовителями, очередь выстраивалась бесконечная, за копейки отдавали то, что собирали с вечера и раннего утра: лишь бы не пропало.
Но и в этом образе жизни люди находили силы, смысл и радость бытия. Война одним махом нарушила привычную, пусть и скромную, жизнь Брянщины, как и всей страны.
Галина училась в сельскохозяйственном техникуме. Каникулы закончились разом: 16 июля 1941 года 40 девчонок и мальчишек по приказу должны были перегнать скот в Пензенскую область.
Стадо коров в 500 голов и 5000 овец доверили под жесточайшую ответственность семнадцатилетних парней и девчат, троих взрослых: гуртовщика, ветврача, зоотехника.
Переход был тревожным и беспокойным, порой без сна, еды, с вечной тревогой за жизнь и здоровье животных. Питались, чем приходилось, иногда покупали хлеб – 400 граммов на двое суток, нужда заставляла забираться в сады, бахчи, но брали только поесть; ловили рыбу – это спасало от постоянного чувства голода.
Август принес массу проблем: животные заболели ящуром. Переутомление, скудная еда – коровы и овцы ослабели: губы потрескались, копыта тоже, шерсть скаталась вперемешку с репьем. Жаль было смотреть на стадо, лечили днем и ночью, втирая страшно вонючую жидкость, которую готовили сами под руководством ветврача.
Дойных коров нельзя было запускать, поэтому трехразовая дойка в течение всех месяцев, пока шли до Пензы, а во время болезни ящуром, молоко доилось прямо в землю, в траву, позднее – в снег.
Только в начале ноября пересекли границу Пензенской области, в ближайшем селе Малая Сердоба «расквартировали» животных. Комсомольцы, «мобилизованные и призванные», остались работать на этой ферме. А в феврале 1942 года, не дожидаясь полного восемнадцатилетия, многих ребят и девчат отправляли на фронт. Галина Гладченко (в девичестве) была призвана в морской флот севера страны, в Северодвинск, где сосредоточены были важные стратегические объекты научного и военного значения.
Сначала учеба на острове Саломбола, что находится поныне на середине реки Северная Двина недалеко от города Архангельска. Там находился полуэкипаж Беломорской флотилии под кодовым названием «Лесобаза №2».
В учебном отряде она получила профессию матроса-радиста, и была отправлена на остров Ягры Белого моря. Наряду с другими матросами была призвана охранять береговую линию моря от внезапного вторжения врага. Особой заботой было небо, которое в долгие осенние и зимние ночи огромным куполом накрывало землю, море, прибрежные скалы, бухты и берега. Вражеские самолеты среди звезд и кромешной темноты трудно заметить. Только звук выдавал очередную вражескую атаку в воздухе: «Хенкель», «Мессершмдт», «Юнкерс-88» - и другие немецкие самолеты нужно было услышать и не пропустить.
Радист оповещает все службы. Боевая тревога! Катера – в море. Скольких ребят положили и каких. Зимой земля была неподъемная: трупы вчерашних весельчаков, балагуров, товарищей складывали штабелями. Многие из бойцов остались инвалидами, их списывали домой, но они возвращались в часть снова: дома жена инвалида не принимала. Они же думали по-другому: он – герой – рада будет – жив остался…
Женщинам было особенно трудно. «У войны не женское лицо» - это точно. На Саламболе можно было хотя бы помыться, бинты стирались в речной воде, но когда служба перебазировалась на остров Сальный, что в Баренцевом море, то бытовые проблемы осложнили жизнь. Бинты колом стояли от морской воды, а их нужно было не только простирать, но обеззаразить бензином, высушить и свернуть. Пальцы кровоточили – и никаких больничных и жалоб по закону военного времени.
В 1944 году на рейде появился английский крейсер «Нельсон Родней». Помощь союзников выражалась в обеспечении провиантом. Шоколад, тушенка, бумага – все появилось в частях Северного флота. Но бумагу не передавали из рук в руки: просто кипами бросали в море. «Мы вылавливали ее на шлюпках, радовались, писали письма родным. Чувствовали, что победа где-то рядом, скоро», - вспоминала бабушка.
И победа пришла…, но как горька была она и сладка одновременно. За месяц до победного мая были март и апрель – участвовали в операции по освобождению военнопленных в Норвегии в Киркенессе. Погибших забыть невозможно: ты стал им роднее родного.
Победители в телячьих вагонах отправлялись на восток – побеждать японцев. Добрались до Омска – и обратно – на запад: Япония подписала капитуляцию.
А дома Галину ждали мать, отец и сестра, пережившие оккупацию. Вернулся брат Андрей, угнанный шестнадцатилетним подростком на работу в Германию, «будущую хозяйку» поверженной Европы. Два брата погибли на фронте.
Брянщина выглядела сурово. Нищета сквозила во всем. Вместо юбки – мешковина. Худые изможденные лица…
Четыре послевоенных года – снова труд, труд, труд… Два года, не снимая гимнастерки и армейской юбки, моя бабушка исполняла обязанности первого секретаря Климовского райкома партии Брянской области. Первое платье Галине Тимофеевне Гладченко (Галкиной) в той же должности пришлось примерять только в 1948 году.
Но постепенно жизнь налаживалась, страна восстанавливалась после тяжелой кровопролитной войны. Вот только забыть о пережитом оказалось невозможно. Память о той далекой войне живет и сегодня: все чаще в воспоминаниях внуков о рассказах дедов.
Источник: Facebook
* Заметки в блогах являются собственностью их авторов, публикация их происходит с их согласия и без купюр, авторская орфография и пунктуация сохранены. Редакция ИА «Сусанин» может не разделять мнения автора.
