Директор департамента Минэкономразвития России Юлия Урожаева рассказала в «Кофемолке» почему ходит в горы

Ижевск. Удмуртия. Директор Департамента производительности и эффективности Минэкономразвития России Юлия Урожаева рассказала в «Кофемолке» почему она ходит в горы. Кроме того, оказалось, что она любит русский рок, стихи Бродского и мечтает слетать на Нептун за покупками.

Конечно же, директор департмента по производительности и эффективности Минэкономразвития не могла не коснуться и профильных тем. Ведущий проекта Энвиль Касимов узнал, что такое творчество в условиях современного производства.

Кофемолка - выпуск 65: Юлия Урожаева в гостях у Энвиля Касимова

Uploaded by ИА Сусанин on 2018-11-08.

Энвиль Касимов: Кофе пьёте?

Юлия Урожаева: Да.

Много?

Не очень. Кофе нужно пить перед тренировкой.

Ваше первое воспоминание детства?

Осень, листья. И вот ты бежишь через эти листья. Солнце пробивается через ветки и ощущение абсолютного счастья.

Я почти профессионально занималась лыжами, а сейчас любительски занимаюсь триатлоном, поэтому спорт – это большая часть жизни.

Игрушки вашего детства...

Как у любой девочки – куклы. Я жила в не очень большом городе (Обнинск), и мы много времени проводили во дворе. И двор был просто поляной приключений – там были деревья, на которые мы лазили, заброшенные будки, у нас было много окопов Жукова вокруг старого города. Мы играли в войнушку, в казаков-разбойников. Играли в партизан, вспоминали героическое прошлое.

Кем мечтали стать в детстве?

Очень долго хотела быть милиционером. Я считала, что нужно защищать слабых. Причем в первом классе нас попросили ответить на этот вопрос и сказали, что все, став взрослыми, поменяют своё мнение. А я решила, что нет – я останусь на своём и в течение 5 лет каждое первое сентября повторяла это. Но в какой-то момент я стала думать о музыкальной карьере (классическая гитара). Потом в какой-то момент важным стал профессиональный спорт. Но родители решили, что это не то направление, куда стоит идти.

Когда начали заниматься экономикой? Это тоже не женское дело.

Этот момент я очень хорошо помню. Меня поразило в старших классах школы – разрыв, вроде все поменялось и сейчас должно хорошо идти. 90-е годы как раз на раннее детство попали. И этот социально-экономический надрыв я как-то остро ощущала. Город был наукоград, сверху смотрели на Калугу, мы ближе к Москве, у нас институты. И вдруг все начинает рушиться. Этот мир физиков, биологов, химиков пропадает. Я чувствовала, что что-то не то…

И вы решили спасти мир?

Да. Я очень хорошо занималась физикой, математикой и это были мои сильные стороны. И я хотела математиком быть. Но решила, что для спасения мира экономика более прикладной инструмент. В какой-то момент идея послужить миру стала очень сильной.

Горы в вашей жизни...

Обязательный элемент – если я не посмотрю на мир с высоты больше 6 тыс. метров в течение полугода, начинаю хандрить. Горы дают абсолютное ощущение вечности, и ты понимаешь, что можешь ничего не делать, а они так и останутся. Но есть шанс что-то поменять и Эльбрус улыбнётся тебе в следующий раз.

Самая высокая покоренная вами вершина?

Самый высокий вулкан Азии – гора Демавенд. Её высота 5671 метр. Просто любую гора, на которую ты взошел, помнишь до метра. Эльбрус – 5642 метра, Казбек – 5033 м. В декабре планируем на Аканкагуа – почти 7 тыс. метров (6 962 м.).

Для чего идти в горы?

В том числе, чтобы что-то узнать про себя. Есть фраза, что не для школы, а для жизни учимся. Вот горы – это тоже мини-модель жизни. Да, происходят непредвиденные ситуации – снегопады, молнии, люди начинают себя странно вести, кислорода не хватает. И во всех этих ситуациях нужно постоянно находить решение и постоянно двигаться вперёд. Это очень хороший навык.

Это же опасно

Всё в жизни опасно. Помните у Высоцкого было, что лучше в горах умереть, чем от простуд. Так вот лучше в горах, чем от хандры и от простуд.

Вы занимались достаточно успешно консалтингом в крупных фирмах. Потом свою должность резко меняете на скучный чиновничий мундир. Почему?

В консалтинге я занималась проектами в общественном секторе и, конечно, у любого эксперта, в какой-то момент возникает очень сильное желание всё-таки довести до конца какие-то вещи, что-то попробовать. У хирургов это называется «запах крови», когда по-настоящему начинаешь участвовать в процессе, ты потом не можешь выйти. Это первый момент. Во-вторых, в МГУ научили служить Родине и, конечно, это не первый заход в государственную власть, я во Внешэкономбанке какое-то время отработала, и ощущение, что сейчас период, когда можно очень многое сделать, многое поменять. Третий момент и очень важный – даже когда я приходила в McKinsey и начинала заниматься бизнесом, я была абсолютно уверена, что стык бизнес-опыта и его применение в государственном секторе может дать потрясающий результат. И когда выяснилось, что надо поднимать производительность труда в стране, весь мой предыдущий опыт как раз был про это. Совершенно уникальные проекты в России мы делали. Соединение этих факторов привели меня на сегодняшнее место.

Ваше министерство называют министерством будущего. Согласны с этим?

Будущее строим мы сами, поэтому какое построим, такое и будет. Но я готова всё сделать, чтобы страна развивалась, чтобы дать возможности талантливым людям в стране, и чтобы каждый человек смог реализовать всё, что он умеет. Мне очень нравится слово «развитие», потому что человек становится человеком, только когда он постоянно развивается. Мне кажется, что одна из важных функций министерства – создавать условия для этого развития и поддерживать то, что и так хорошо растёт. Ну и, конечно, повышать производительность.

Однажды вы как-то сказали фразу: «возрождение управленческой культуры». Была она у нас?

Да. Был такой предприниматель Николай Верещагин в позапрошлом веке, который начал с одной масленой артели в Тверской области и через примерно 40 лет Россия занимала 25% на мировом рынке масла. Представляете, какая нужна управленческая культура, чтобы с одной артели выйти на 25% экспорта.

Безусловно, была очень крепкая и солидная предпринимательская культура до революции. Вызовы индустриализации потребовали абсолютного изменения и то, что строилось, некоторые модели, инструменты, которые применялись, - таких не было нигде в мире. До сих пор декативное планирование – во многом разработки советских экономистов. Потом в 1990-е годы мы несколько потеряли подходы, утратили вещи. И то, что мы сейчас в рамках проекта пытаемся делать, - это выстраивать, возвращать ключевые элементы этой управленческой культуры.

С точки зрения, экономики царская Россия была интересной страной. И при социалистическом строе тоже было же много чего хорошего?

Безусловно. Если посмотреть на организацию научного процесса, внедрения инноваций в реальный процесс. Соединение выдумки, инженерных подходов и необходимости быстро решать какие-то задачи и отсутствие ограничений по ресурсам – оно давало такие продукты, которые нигде в мире не могли сделать.

Приведу пример. В одной области авиаконструкторы занялись сельхозтехникой. Комбайны не стали летать, но комбайны стали в 5 раз легче, чем лучшие импортные аналоги. Потому что самолет должен быть прочный и легкий, а в сельхозтехнике такие компетенции не требовались. И это означало повышение производительности труда в 5 раз, потому что эта техника могла в 5 раз быстрее ездить, опылять и обрабатывать поля.

Мне кажется, две противоречащие друг другу вещи – это производительность труда и занятость. По крайней мере между ними есть серьёзный конфликт.

Не вижу конфликта. Возьмем каменный век – люди охотились на мамонта. Все мужчины племени гонялись за мамонтом, потом придумали загонять его в яму. Все подумали – нужна только яма и теперь можно обойтись без охотников. Но все те охотники стали нужны, когда стало нужно разрабатывать чертежи ямы, натягивать веревки, организовывать процесс. Никогда человечество не было безработным.

Мы каждый следующий год в стране будет терять 300-400 тыс. трудоспособного населения. Это эхо тех самых несчастных 1990-х годов. И сейчас нету проблемы с рабочими местами. Есть проблемы с поиском сотрудников. Есть аналитика по цифровизации – есть умный дом, но он требует 60 человек, которые всю эту IT-систему обслуживает. В чем основной элемент поддержки занятости в нашем проекте – это как раз обучение людей. Мы людям хотим дать новые навыки, причем в тех областях, в которых они могут развиваться. Мы хотим людей научить совмещению профессий. Это сейчас императив в любом современном производстве, да и в любой профессии. Мы хотим дать возможность обучится некоторым косвенным навыкам, например, проектному управлению, работе с базовыми цифровыми технологиями. Такими сквозными навыками, которые в любой профессии будут помогать повышению производительности труда.

Производительность труда приведет к освобождению времени у человека и ему нужно будет чем-то заниматься. Здесь культура – один из способов занимать себя. Значение культуры в мире очень важно.

Мне кажется, здесь есть несколько возможных направлений. Каждый человек – творец. Мы видим, что когда люди разобрались с базовой производительностью на заводе, они выходят, например, на новые продукты.      При чем на такие продукты, которые до них никто не мог придумать. Это их вклад в мир. Люди действительно начинают творить и придумывать какие-то новые истории, в том числе культурные – увлекаться живописью или создавать архитектурные шедевры. И как раз, когда человек чувствует себя каждое мгновение творцом на своём рабочем месте или во время отдыха, то это совершенно другой подход и другие возможности, в том числе, для страны.

Книги, повлиявшие на вас...

Одно из самых сильных влияний – Виктор Франкл «Сказать жизни «Да!», «Психолог в концлагере» и другие. Конечно, весь Евгений Шварц и его фраза: «В каждом придётся убить дракона». Мне кажется, у нас тоже такая задача продолжает оставаться актуальной. В Обнинске вообще была хорошая традиция читать. Собрание сочинений Стругацкий мы читали на скорость. Немецкая философия очень широкий спектр влияния.

Любимый поэт?

Бродский.

…Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.

Автомобиль водите сами?

В рабочее время нет. Я в машине работаю. Это лишние 15-20 минут – они очень выручают. А на выходных очень люблю рулить и ездить на большой скорости.

И какую музыку вы слушаете в машине?

У меня два любимых направления – классика (это Бах) и русский рок (Чайф, Сплин, Ундервуд).

Что вас не устраивает на этой планете?

Вот человеку дан талант, потенциал. И он вместо того, чтобы сделать из этого лучшее – стать гениальным художником, чтобы стать интересным предпринимателем, спортсменом, он этот талант губит. Божий дар не развивает и не понимает, как через преодоление, труд и сложности можно идти на ступеньку выше. Когда вместо этого человек идет вниз. Если бы мне удалось изобрести волшебный порошок, капли датского короля, для каждого человека, то планета станет намного лучше.

Одна из моих любимых историй. Мальчик был непоседливый. В школе у него были плохие оценки. И родители вместо того, чтобы ругать отдали его в школу спортивной гимнастики и выяснилось, что эта непоседливость прекрасно подходит для этого вида спорта. Он стал многократным олимпийским чемпионом.

Мне кажется, что людей много.

Нет. Значит нужно на Марс летать. У меня вот, например, есть мечта – я хочу на Нептун летать за покупками. Я брежу космосом – телепортация, другие планеты, научная фантастика. Поэтому станет тесно на этой планете – вокруг есть ещё столько! А ещё есть другие галактики.

Обнинск ведь странный город?

Он особенный. Город идеалистов, визионеров, плюс известный 101 километр. Удивительное соединение – вроде город на пустом месте, но в окружении такой исторической традиции, которые тоже влияли на происходящее.

Ещё один триатлонист из Обнинска Михаил Хомич. Вы общались?

Да, в Обнинске же все друг друга знают. Мы с Михаилом в одной школе учились. У нас есть секрет – он сомневался идти на экономический факультет или нет, а я уже училась. И он со мной советовался, и я его конечно зазывала. С тех пор мы знакомы.

Я теперь понял, что та энергия, которая есть в Удмуртии – от вас?

Или от атомной станции. Мы же все жили в радиусе атомной станции.

Вы человек верующий?

Да. Это был сложный и непростой путь. Моё поколение несчастно в этом смысле. У поколения родителей веру заменяли идеологией: общественное выше личного, служение народу. В 1990-е это пропало и появилось ощущение, что 10 заповедей не обязательный к исполнению. Был непростой путь, приходилось по крупице собирать. Потом выяснилось, что всё самое дорогое и ценное, оно дома и оно в православии. Если ты не понимаешь этих связок, если в душе этого нет, то очень сложно понять, что в стране происходит. Мне кажется, что православием пропитана наша культура. Это очень важная часть жизни, постоянные открытия в этой области. С разной степенью влияния, но это создает важную основу для всего дальнейшего.

С чего начинается Родина?

С родового храма. У нас в Калужской области в деревне, где жили мои предки по отцовской линии, у нас есть храм, который никогда не закрывался – с 12 века. Он весь ископан, Калужскую область сильно бомбили и там воронки. Но что интересно, священник во время войны говорил, в том числе моему деду, которому было тогда 5 лет, что как только начнет бомбить, бегите в храм – в храм не попадет. И действительно ни одного снаряда не попало.

Средняя родина – область. Потом, конечно, страна. Когда я работала в консалтинге, я жила по несколько месяцев от Норильска и Комсомольска-на-Амуре до Ставропольского края. Когда ты узнаешь страну и понимаешь, как много можно сделать – это очень вдохновляет.

Какие желания вы бы загадали золотой рыбке?

Это, конечно, сложно. Я попрошу эти пилюли, которые «зажгут глаза» у людей. Точно попрошу, чтобы по обрабатывающей промышленности и по оборонно-промышленному комплексу эффект 90-х пропал и вернулись инженерные разработки, и самое главное – люди. Тогда был потрясающий человеческий потенциал. А третье – для себя.

Спасибо за беседу, было интересно.

Спасибо.